Владимир Гриньков - Телохранитель Каина

Пока была жива Наталья Андреевна, у Китайгородцева еще сохранялся шанс. Теперь уже не то. Не на кого рассчитывать. Что бы ни предпринял сейчас, поправить ничего уже нельзя.

«Ты ничего не сможешь изменить».

Китайгородцев вел машину и видел только небольшой участок шоссе перед собой – весь мир для него сейчас перестал существовать. Он очнулся, только завидев впереди знакомый силуэт монастыря. Повернул голову. Потемкин сидел рядом с ним.

– Я уже как робот, – пробормотал Китайгородцев.

Он даже не заметил, как вернулся туда, где был сегодня ранним утром. Это его ужаснуло. Он заподозрил, что к нему вплотную подступило безумие, наступления которого он со страхом ожидал все последние дни.

– Я могу довезти вас до какой-либо станции, – предложил Китайгородцев.

– А вы? – спросил Потемкин.

Китайгородцев пожал плечами.

– Не знаю, возможно, я останусь здесь. Заночую, если монахи не прогонят. – Он с тоской смотрел куда-то вдаль. – Как думаете, что можно сделать? – спросил он внезапно.

Потемкин понял, что это про завтрашний проклятый день.

– Возможно, что наши страхи преувеличены, – сказал он неуверенно.

Китайгородцев посмотрел на него тяжелым взглядом, и Потемкин смешался, устыдившись собственного лукавства.

– Я тоже думаю, что ничего не сделаешь, – сказал Китайгородцев. – Остается ждать, чем все закончится. Сейчас в деревне спросим, в какой стороне станция…

– Я никуда не поеду! – запаниковал Потемкин.

– Почему? – спросил бесцветным голосом Китайгородцев.

– Останусь с вами.

– Со мной опасно. Мне сейчас лучше быть одному. Я ни с кем не выхожу на связь. У меня в багажнике лежит мобильник – я не то что им не пользуюсь, я даже батарею от него отсоединил.

– Зачем?

– Чтобы меня не вычислили. Не хочу, чтобы кто-то еще был причастен. Или я сам разберусь с этой бедой, или в конце концов один буду отвечать за все, что случится.

Хамза дал Китайгородцеву уйти, хотя уже понимал, что тот способен натворить бед и его надо было бы закрыть – для собственного спокойствия. Он дал Китайгородцеву шанс. Эти несколько дней, за которые еще можно было разыскать Михаила и попытаться что-либо исправить. Откуда же Хамзе было знать, что исправить уже ничего нельзя. И теперь Китайгородцев не хотел никого в это дело впутывать.

– Я останусь, – сказал Потемкин. – Рядом с вами страшно, это правда. Но одному еще страшнее.

Не каждый готов пережить страх в одиночестве. Потемкин вот не смог.

Издалека завидев кресты над куполами, Глеб остановил машину. Нина Петровна, которая сидела рядом, посмотрела вопросительно.

– Сейчас изучим обстановку, – сказал Глеб. – Я в последнее время очень осторожный.

Он невесело улыбнулся, таким образом напоминая, скольким опасностям подвергался в последние месяцы.

Вышел из машины, подошел к «Жигулям», велел охранникам ехать в монастырь, дал четкие инструкции, о чем именно там спрашивать. Он не хотел, чтобы Нина Петровна все это слышала.

Охранники уехали, прихватив с собой Шварца. Глеб и Нина Петровна остались наедине.

– Мне до сих пор не верится, что Стас хотел убить тебя, – сказала женщина.

– Я тоже был бы рад не верить в это, – поддакнул Глеб.

– Кто бы мог подумать!

– Ну, он всегда был странный, – осторожно напомнил Глеб. – Ты наверняка это помнишь.

– Да, выходки у него были… разные, – не сразу подобрала определение Нина Петровна.

– Не то слово! – уже увереннее сказал Глеб.

У него в запасе было что рассказать.

– Представляешь, он построил под Москвой дом…

– Да, я в курсе.

– В таком, знаешь, стиле… Как будто там живет английский лорд. Дом новехонький, а вид такой, словно ему уже пятьсот лет.

– Немалых денег, наверное, стоит построить так.

Глеб это замечание пропустил мимо ушей, потому что он хотел говорить не о деньгах, а о странностях брата.

– И там, внутри, – сказал он, – Стас устроил картинную галерею. Ты бы видела! – он засмеялся желчно. – Сам Стас в таких нарядах… Ну, будто его рисовали те же пятьсот лет назад. И все прочие портреты в том же духе. Старинный род! Английские аристократы!

– Чудачество, конечно, – признала собеседница. – Но – безобидное.

– Если бы! Там же заикой можно стать! Он в одной комнате оборудовал как бы кабинет нашего покойного отца. И самого отца туда усадил. Из воска сделал. Заказал каким-то умельцам, те вылепили в натуральную величину, копию, причем такую точную – с двух шагов не отличишь. Одел его в отцовскую одежду, этого воскового папу. Мне говорит – пойдем, у меня есть сюрприз. Я туда вошел… – Глеб прикрыл глаза, показывая, как он ужаснулся. – Представляешь? Я захожу, а там сидит отец!