Нора Робертс - Дуэт смерти

Он был нечист, но ушел чистеньким. Тут прослеживалась схема.

Он позволил женщине расплачиваться за себя, как раньше позволил ей спать, жить со своим родным братом, а потом послал ее торговать собой и грабить «папиков» на гангстерской территории.

Секс, думала Ева. Ему нравилось заставлять ее использовать секс для афер? Может, это придавало приключениям особую пикантность?

Интересно, когда на сцене появились наркотики? Когда она начала употреблять?

Макмастерс говорил, что, возможно, наркотики были ей нужны, чтобы заниматься сексом с лохами.

Может, и так. Но не с братом. С братом — совсем другое дело, хоть и извращенное, но все-таки родство. Братья похожи друг на друга. Пусть это жульничество, но зато все остается в семье.

Ева вскочила, прошлась к окну и обратно, потом к доске и обратно к столу.

Нет, он не случайно постучался в дверь к соседям в ночь убийства жены. И речь идет не просто о желании прикрыть свою задницу, чтобы копы к нему не цеплялись. Нет, тут что-то еще. Они ни в коем случае на должны были привязать его к месту и факту убийства.

Он знал, что с ней что-то должно случиться. Что-то скверное. Что-то такое, из-за чего в дом придут копы. Сделка. Подстава. Обмен.

Потому и прикрыл задницу, пока ее насиловали.

Но мальчик вырос и пошел мстить Макмастерсу, сымитировал убийство своей матери на дочери Макмастерса. Почему? Потому что Макмастерс арестовал его мать в другом городе за два года до ее убийства?

Какой в этом смысл? Даже для социопата? Это как-то не встраивается… Нелогично…

Ева остановилась, повернулась, опять посмотрела на доску. А что, если…

— Даллас, кажется, у меня есть наводка на… — проговорила Пибоди за ее спиной.

— Кто оказал на тебя самое большое влияние в жизни? — перебила Ева свою напарницу. — В смысле, кто заложил фундамент, кто сделал тебя такой, как ты есть, кто заставил тебя думать, как ты думаешь, верить в то, во что ты веришь?

Пибоди нахмурилась, обдумывая вопрос.

— Ну, мне хотелось бы надеяться, что я сама думаю, самостоятельно, но есть множество факторов в моей жизни…

— Кончай дурить.

— Ладно. Фундамент, говоришь? Мои родители. Не могу сказать, что я со всем согласна из того, что они мне внушали, иначе я сейчас жила бы в коммуне и пасла коз или пряла лен, но…

— Они заложили фундамент. Ты коп, но со всякими общинными заморочками. — Ева постучала по фотороботу.

Пибоди все больше хмурилась, не понимая, к чему клонит Ева.

— Вот я и спрашиваю: кто оказал наибольшее влияние на него? — продолжала Ева. — Его мать была убита, когда ему было около четырех лет. Кто же повлиял на него, кто сформировал его взгляд на мир, его представления, его веру? — Она с яростью ткнула пальцем в фотографию с удостоверения Паули. — Вон он. Жулик, мошенник, аферист. Он все время тянет деньги с родителей, и они ему дают, хотя и знают, что не надо бы. Он слизь, он утекает. Его родному брату приходится делать вид, будто он не существует, чтобы оградить себя от него. Умная и беспринципная женщина полюбила его так сильно, что согласилась отсидеть полтора года, лишь бы он смог уйти. Ради него она стала торговать собой и подсела на наркоту. Это началось после того, как они сошлись. Не до — после.

— Не тот парень, — предложила объяснение Пибоди. — Как Трухарт сказал.

— Да, действительно не тот парень. И если он рассказывает сыну, как тот потерял маму, как ее убили, потому что копы ей подгадили, разве сын может ему не поверить?

— Но ведь копы ей не гадили?

— А это неважно. Мальчишка уже готов поверить. Он прожил всю свою жизнь с верой в это и с жаждой поквитаться. Он всю жизнь выслеживал лохов, брал что хотел и вообще был по ту сторону закона. И ему это нравилось. Он планировал свою финальную аферу. Паули позволил женщине сесть в тюрьму вместо него, но его сын услышал другую версию. Когда слышишь одно и то же на протяжении многих лет от человека, имеющего над тобой власть, начинаешь в это верить.

Ее отец имел власть, вспомнила Ева. Он говорил ей, что она никто, ничто, уверял, что полиция посадит ее в яму и оставит там гнить. Долгое время она ему верила. Верила настолько, что до смерти боялась полиции, боялась любых людей из государственной системы не меньше, чем своего отца, человека, который бил и насиловал ее.

— Даллас?

— Классический сюжет, — заключила Ева. — Если хочешь заставить кого-то слушаться, верить, стать таким, как тебе надо, ты просто повторяешь то, что нужно. Повторяешь, повторяешь… Наказываешь или поощряешь, это зависит от твоих вкусов, но главное — вколачиваешь в голову нужную мысль. Они убили твою мать. Это они во всем виноваты. Они должны заплатить.