Антон Сибиряков - В поисках любви

— Ты, правда, веришь в это? Веришь, что я убил Леру?! — вскакиваю с места, опрокидывая стул.

— Ты упустил свой шанс поговорить, Антон. Теперь слушать тебя уже никто не станет…

— Ты даже не представляешь, что за тварь я видел!

На мой крик в допросную врывается конвойный. Молодой парень с испуганным прыщавым лицом и дрожащими руками. Держит меня на мушке, хотя автомат и пляшет из стороны в сторону.

— К стене!

— Спокойно, — я отступаю от стола.

— Не надо, — синий костюм осторожно кладет ладонь на черное дуло и опускает его вниз. — Задержанный все понял. Правда, ведь, Антон?

Он насмехается надо мной. Ждет, когда, наконец, я преклоню колено перед его раздутым величием. И, я делаю лживый поклон:

— Да…я понял…

Губы расползаются в довольной ухмылке.

— Уведите подозреваемого.

— Лицом к стене…

— Да понял я! — огрызаюсь сквозь зубы и поворачиваюсь к конвоиру спиной, складывая руки замком. — Суки…

— Не горячись так, Антоша. Не горячись.

Холодные браслеты защелкиваются на запястьях, больно передавливая вены.

— Ты теперь настоящий преступник! Не то, что раньше…

— Пошел ты!..

— Увести!

Автоматное дуло вонзается под лопатку. Тонкие пальцы ложатся на плечо и разворачивают меня к выходу.

— Вперед! Экипаж уже заждался.

Они повезут меня в СИЗО. Отгородятся толстыми стенами с колючей проволокой и примутся выковывать ложь. Каждое новое звено, пульсирующее жаром, они будут добавлять к моим кандалам. Снова и снова. Пока я не сломаюсь.

Оглядываюсь к следователю:

— Камера…

Он кивает:

— Можешь рассчитывать на ментовскую…

— Вперед, я сказал! — конвойный входит во вкус. Чувствует себя палачом.

Улыбаюсь, смотря себе под ноги. Этот парнишка — мой последний шанс.

Он ведет меня по коридорам, подталкивая в спину острой пикой автоматного дула. Выводит на улицу, в морозную утреннюю свежесть.

Солнца нет. Только его белый, тусклый свет над крышами многоэтажек. Воздух дрожит от холода. На газонах у крыльца серебрится иней.

Вздрагиваю. И начинаю действовать.

— Ну, что, мразь? — стараюсь развернуться на обледенелом крыльце. — Прокурорская шестерка! Дай сигаре…

Он бьет меня кулаком в живот так, что перехватывает дыхание. Из легких, с сипом, вылетает белесый пар. Сгибаюсь пополам от дикой боли.

В кишках, разбуженный и недовольный, ворочается гастрит. Хватается за кишки и поднимается в полный рост.

— Эй! — конвоир передергивает затвор. — Ты брось это!..Ну-ка…

Голос взмывает ввысь. Испаряется. Исчезает.

Оседаю на ступени, заваливаясь набок. Медленно погружаюсь в обморочные воды, словно тяжелый танкер. Цепляюсь за собственные глухие стоны. Но их вес слишком мал. И, спустя мгновение, я ухожу на дно вместе с острыми обломками…

…Небо. Совершенно бесцветное, поседевшее. Оно смотрит на меня сквозь пыльные стекла и молчит.

Я лежу на кушетке, в салоне скорой помощи. На окнах — красные наклейки крестов. За ними — застывшие глаза предстоящей зимы. Вокруг меня — люди. Врачи в синих куртках. И, тот самый, молодой конвоир. С автоматом.

За скорой следует УАЗ. Замечаю мигалки на крыше.

Закрываю глаза.

Утренний час. Дороги пусты. На пробки рассчитывать не приходится.

Правое запястье до сих пор сжимает наручник. Видимо паренек приковал меня к себе, опасаясь побега.

Насмотрелся голливудских боевиков!..

Сжимаю левую ладонь в кулак. Гляжу из-под опущенных век.

Мальчишка смотрит в окно, опустив оружие в пол. Уставшие после ночной смены врачи, дремлют.

Когда отец лежал обожженный на дне ущелья, взятый в кольцо десятком боевиков, говорило ли с ним небо? Звало ли? Или морщилось, в отвращении разглядывая перебитые ноги?

Приподнимаюсь на локте и резко бью, не успевшего дернуться конвоира, в челюсть. Левой, что есть силы, вышибая из десен кровь, выламывая зубы. Красная морось бьет в боковое стекло, словно выстрел из водяного пистолета. Он пытается подняться. Размахиваюсь и бью еще раз. Туда же. Изо всей силы, выбивая из пальцев суставы. Паренек валится на сидение. Сползает на пол. Врач, сидящий слева, у заднего выхода, пытается накрыть меня весом собственного тела. Бью его в грудь ногами, и он с криком отлетает назад, спиной распахивая створки дверей.

— Держись!.. — слышу свой испуганный голос. Тянусь к нему.

Но парень вываливается из ГАЗЕЛи, размахивая руками. Вижу его бледное, искаженное страхом лицо. И потом, спустя всего лишь миг, жесткие колеса преследующего нас УАЗа, подминают его под себя, стирая в темно-красное месиво.