Майкл Коннелли - Черное эхо

— Почему ничто из украденного так и не было обнаружено? Все эти ювелирные украшения, бонды, акции и прочее так и не всплыло на свет божий — кроме одного-единственного браслета. Ни одна, даже самая захудалая, вещь из тех, что были похищены.

— Они будут изо всех сил придерживать их, пока не сочтут, что путь свободен, — сказала Уиш. — Вот почему Медоуза прикончили. Видимо, он нарушил уговор, заложив браслет раньше времени, прежде, чем все участники сочли, что опасность миновала. Его сообщники узнали об этом и стали пытать его, пока он не сознался, куда именно его заложил. После чего они его убили.

— И по чистому совпадению этот звонок пришелся на мое дежурство.

— Так бывает.

— Что-то в этой истории не сходится, — сказал Босх. — Начнем с того момента, как Медоуза выслеживают. Его пытают, он раскалывается, они вкатывают ему лошадиную дозу, затем идут и забирают браслет из ломбарда, так?

— Так.

— Но посмотрите, концы не сходятся. Я нахожу ломбардную квитанцию. Она была спрятана. Выходит, он не отдал ее соучастникам. Тогда они вламываются в ломбард и крадут браслет, а чтобы замаскировать истинную цель, уносят попутно уйму всякой всячины. Но если он не отдал им квитанцию, откуда они знают, где находится браслет?

— Возможно, он им сказал, — предположила Уиш.

— Не думаю. Какой ему был смысл выдать одно и не выдать другое? Он ничего не выиграл от того, что скрыл квитанцию. Если они выудили из него название ломбарда, зачем тогда искали квитанцию?

— То есть вы хотите сказать, что он умер прежде, чем успел расколоться. Но тем не менее они все равно знали, где браслет.

— Вот именно! Они старались заставить его сказать, где квитанция, но он не говорил, и тогда его убили. Затем они, прежде чем избавиться от тела, обшарили квартиру. Но квитанции так и не нашли. Поэтому они вламываются в ломбард, как третьесортные воришки. Вопрос: если Медоуз не рассказал им, куда отнес браслет, а они не нашли квитанции, то как они узнали, что браслет именно там?

— Гарри, все это чисто умозрительные предположения.

— Именно этим и занимаются копы.

— Ну, я не знаю. Мало ли как могло быть дело. Они могли установить слежку за Медоузом, потому что не доверяли ему, и, возможно, увидели, как он входит в ломбард. Да масса всего могло быть.

— Да, например, могло быть так, что у них был где-то свой человек — скажем, коп, — который увидел браслет в ежемесячной распечатке по ломбардам и стукнул им. Ведь эти распечатки поступают в полицейский участок каждого округа.

— Думаю, такое заключение слишком поспешно.

Они доехали до места. Босх притормозил на посыпанной гравием площадке под деревянной вывеской с намалеванным на ней зеленым орлом и надписью «Чарли компани». Ворота были открыты, и дальше они поехали по гравийной подъездной дорожке, обрамленной вырытыми в земле дождевыми канавками. Дорога пересекала сельскохозяйственные угодья: по правую руку простерлась плантация томатов, а по левую, судя по запаху, рос перец. Впереди по курсу виднелся большой, обитый алюминием сарай и широко раскинувшийся приземистый дом в стиле ранчо. За ними Босх заметил авокадовую рощу. Они въехали на округлую парковочную площадку перед домом, и Босх заглушил мотор.

В дверях появился человек в белом фартуке — таком же безупречно аккуратном, как и его гладко выбритая голова.

— Мистер Скейлз дома? — спросил Босх.

— Вы имеете в виду полковника Скейлза? Нет, его нет. Хотя приближается время ужина. Значит, скоро он вернется с полей.

Человек не предложил им войти внутрь, чтобы спрятаться от палящего солнца, поэтому Босх и Уиш вернулись в машину. Спустя несколько минут белый от пыли пикап въехал во двор. На двери водительского сиденья была нарисована краской большая буква "С", а внутри ее — орел. Из кабины вышли трое мужчин, еще шестеро высыпались из кузова. Все они быстро зашагали к дому. Возраст прибывших был примерно от сорока до пятидесяти. На них были военного типа зеленые штаны и белые футболки, насквозь промокшие от пота. Ни на одном не было головной повязки или солнцезащитных очков, никто не закатал рукавов. Длина волос у всех не превышала четверти дюйма. Белые мужчины загорели до цвета мореного дерева. Водитель, одетый в такую же форму, как и другие, но возрастом лет на десять постарше, медленно подрулил к стоянке, а остальные тем временем вошли в дом. Когда водитель приблизился, Босх дал ему на вид лет шестьдесят с небольшим, но при этом мысленно охарактеризовал как человека, который так же крепок, как и сорок лет назад. Его волосы — во всяком случае, то, что от них осталось на сияющем, гладком черепе, — были белыми от седины, а кожа на лице напоминала грецкий орех. На руках были рабочие перчатки.