Майкл Коннелли - Черное эхо

Когда Кинг вызвала данные на первого Шарки, экран заполнился информацией и в нижней части экрана замигало слово «Дальше».

— Вот уж записной нарушитель спокойствия, — заметила она. Компьютерная сводка описывала Эдварда Ниса как белого мужчину семнадцати лет, мотоциклиста (желтый мотоцикл, номерной знак JVN138), не замеченного в принадлежности к какой-либо банде, однако использующего кличку Шарки в качестве своего графического символа. Постоянно сбегал из дома своей матери в Чатсворте [31]. Далее следовал двухстраничный список контактов с полицией. Судя по местам, где происходили задержания, Босх сделал вывод, что Шарки, находясь в бегах, тяготел к районам Голливуд и Западный Голливуд. Он добежал глазами уже до второй экранной страницы, когда увидел запись об аресте за подозрительное бродяжничество, произведенном тремя месяцами ранее у Голливудского водохранилища.

— Это он, — уверенно заключил Босх. — Плюнь на последнего. Можешь сделать мне удобочитаемый печатный текст?

Телия нажала соответствующие клавиши, чтобы распечатать файл, затем указала на стенку из картотечных шкафчиков. Босх подошел туда и выдвинул ящик с литерой "N". Там он нашел досье на Эдварда Ниса. Внутри папки находилось цветное регистрационное фото. Шарки был блондином и казался на снимке маленьким. Выражение его лица представляло собой смесь душевной боли и вызывающего неповиновения, которое на лицах нынешних тинэйджеров стало таким же обычным делом, как юношеские прыщи. Но Босха поразило в этом лице нечто знакомое, ощущение, что он откуда-то его знает. Он не мог вспомнить откуда. Детектив перевернул фотографию. Она была датирована двумя годами ранее. Кинг вручила ему компьютерную распечатку, и он уселся за один из пустых письменных столов, чтобы повнимательнее изучить снимок и содержание файла.

Наиболее серьезные правонарушения, которые совершил парень, нарекший себя Шарки — и за которые задерживался, — были следующие: кражи из магазинов, вандализм, подозрительное бродяжничество, хранение марихуаны и превышение скорости. Посажен он был однажды — на двадцать дней, в исправительное учреждение для несовершеннолетних «Сильмар-Джувинайл-Холл» — после одного из задержаний за наркотики, но позже был отпущен домой, на поруки, с испытательным сроком. Во всех остальных случаях, когда он попадался, его немедленно отпускали к матери. Он был хроническим беглецом и выброшенным из социальной системы элементом.

В досье из картотеки оказалось немногим больше того, что содержалось в компьютере. Чуть более подробно об арестах — вот и все. Босх пролистывал страницы, пока не наткнулся на обвинение в праздношатании с подозрительными целями. Дело чуть было не дошло до суда, но было закрыто, когда Шарки согласился вернуться домой, к матери, и оставаться там. Но по-видимому, это длилось недолго. Имелся рапорт, что две недели спустя мать уведомила полицейского офицера, который осуществлял надзор за ее условно осужденным сыном по месту жительства, о его исчезновении. Согласно этой информации, он до сих пор находился в розыске.

Босх прочитал краткий отчет следователя по поводу ареста за бродяжничество. Там было написано вот что:

«Офицер, проводящий следствие по делу, допросил Дональда Смайли, смотрителя на плотине Малхолланд-дэм, который сказал, что в семь часов утра сего дня он пошел к трубе, расположенной вдоль подъездного пути к резервуару, чтобы очистить ее от мусора. Там Смайли обнаружил мальчика, который спал на импровизированной постели из газет. Когда он поднял парня, тот был грязный и невменяемый, говорил бессвязно. Очевидно, субъект находился под воздействием наркотиков. Была вызвана полиция, и на вызов приехал офицер имярек, которому задержанный заявил, что спит там регулярно, потому что мать не хочет видеть его у себя в доме. Офицер установил, что субъект является закоренелым беглецом, и сего дня взял его под стражу по подозрению в подозрительном бродяжничестве».

Шарки — человек привычки, подумал Босх. Он уже был арестован на плотине два месяца назад, но снова отправился туда спать ночью в воскресенье. Босх просмотрел оставшиеся страницы досье в поисках других привычек, которые могли бы ему помочь разыскать парня. Из «шейк-карточки» Босх узнал, что в январе Шарки задерживали и допрашивали (однако до настоящего ареста дело не дошло) на бульваре Санта-Моника, ближе к Западному Голливуду. Шарки зашнуровывал новенькие кроссовки «Рибок», и полицейский, полагая, что тот, возможно, их только что украл, попросил его предъявить чек. Тот предъявил, и на этом бы все и закончилось, однако когда парень вытаскивал чек из кожаного футляра на мотоцикле, офицер заметил там пластиковый пакет и попросил показать его тоже. В пакете содержалось десять фотографий Шарки. На каждой он был обнажен и стоял в разных позах: на иных сам себя лаская, на других — в состоянии эрекции. Полицейский забрал снимки и порвал их, но отметил в «шейк-карточке», что поставит в известность отделение шерифа в Западном Голливуде о том, что Шарки толкает фотографии гомосексуалистам на бульваре Санта-Моника.