Майкл Коннелли - Черное эхо

— А что, если я не приду с повинной? Ты меня им выдашь?

— Нет. Как ты сама только что сказала, я слишком сильно в этом замешан. Их симпатии не будут на моей стороне.

Он надолго умолк. То, что он намеревался сказать в следующий момент, ему не хотелось говорить, не будучи полностью уверенным в словах. А также в том, что он способен это сделать и сделает.

— Нет, я не стану им тебя выдавать... Но если через несколько дней не услышу, что ты явилась с повинной, я обо всем расскажу Биню. А также Трану. Мне не понадобится ничего им доказывать. Я просто расскажу им эту историю, сопроводив достаточным количеством фактов — так чтобы они не усомнились в ее правдивости. И тогда знаешь, что они сделают? Они притворятся, будто не понимают, кой черт я им толкую, и велят мне убираться вон. А потом они придут по твою душу, стремясь к той же самой справедливости, какой жаждала ты ради своего брата.

— Неужели ты это сделаешь, Гарри?

— Я сказал, что сделаю. Я даю тебе два дня. Потом иду к ним. Она посмотрела на него, и выражение боли на ее лице вопрошало: «Почему?»

— Кто-то должен ответить за смерть Шарки, — сказал Гарри.

Она отвернулась, положила руку на ручку двери и стала смотреть в окно машины — на флаги, весело полощущиеся на ветру из Санта-Аны. Не оглядываясь, медленно произнесла:

— Значит, я ошиблась в отношении тебя.

— Если ты имеешь в виду дело Кукольника, то ответ будет — «да». Ты ошиблась.

Она открыла дверь и обернулась к нему с кривой улыбкой. Потом быстро наклонилась и поцеловала в щеку.

— Прощай, Гарри Босх, — сказала она.

Потом, выйдя из машины, некоторое время, словно медля в нерешительности, стояла на ветру у открытой двери, глядя на него. Затем захлопнула дверь. Отъехав, Гарри бросил взгляд в зеркальце и увидел, что она так и стоит на краю тротуара. Она стояла, глядя себе под ноги, как человек, уронивший что-то в водосток. После этого он уже больше не оглядывался.

Наутро после Дня памяти павших Гарри Босх вернулся в больницу имени Мартина Лютера Кинга, где был сурово отчитан своим лечащим врачом, который — по крайней мере так показалось Гарри — испытал извращенное наслаждение, сдирая с его плеча самодельную повязку, а затем промывая рану жгучим солевым раствором. Босху дали два дня на то, чтобы отдохнуть и прийти в себя, а потом на каталке отвезли в операционную — для восстановления целостности мышечных тканей, оторванных пулей от кости.

На второй день после операции медсестра, уходя, оставила ему на несколько часов экземпляр «Лос-Анджелес таймс» за предыдущее число. На первой странице красовался материал Бреммера, сопровождаемый фотоснимком священника, стоящего возле одинокого гроба на кладбище города Сиракузы, штат Нью-Йорк. Это был фоб специального агента ФБР Джона Рурка. Судя по фото, Босх понял, что скорбящих — если не считать журналистов — было больше даже на похоронах Медоуза. Но, пробежав глазами несколько первых абзацев и поняв, что там нет ничего об Элинор, Босх нетерпеливо откинул первую страницу и стал читать спортивный раздел.

На следующий день у него был посетитель. Лейтенант Харви Паундз уведомил Босха, что по выздоровлении тот будет откомандирован в секцию убийств Голливудского полицейского отделения. Приказ поступил с шестого этажа здания на Паркер-центр. Больше лейтенант, в сущности, не имел ничего сказать. Он также вовсе не упомянул о газетной статье. Гарри воспринял новость с улыбкой и согласным кивком, не желая даже намеком выдавать то, что думал и чувствовал в действительности.

— Разумеется, трудно предсказать заранее, сможете ли вы успешно пройти ведомственную медкомиссию, когда выйдете из-под опеки здешних врачей, — добавил Паундз.

— Разумеется, — кивнул Босх.

— Знаете, Босх, некоторые полицейские были бы рады выйти на пенсию по инвалидности, с восьмидесятипроцентной оплатой. Вы могли бы получить работу в частном секторе и жить припеваючи. Вы вполне этого достойны.

А, подумал Гарри, вот она, истинная причина его визита.

— Это именно то, чего хочет от меня наше ведомство, лейтенант? — спросил он. — Вы явились ко мне в роли их глашатая?

— Конечно же, нет. Голливудское отделение хочет, чтобы вы поступили, как сочтете нужным, Гарри. Я просто смотрю на преимущества, которые сулит ваша ситуация, — так, знаете ли, информация к размышлению. Как я понимаю, спрос на частный сыск в девяностых годах сильно возрос. Общий кризис доверия, знаете ли. В наши дни, знаете ли, люди втайне собирают всеобъемлющую информацию о тех, с кем хотят вступить в брак. Касательно состояния здоровья, финансовых дел, романтических связей — настоящие досье, можно сказать.