Михей Натан - Боги Абердина

Корнелий улыбнулся, рот у него был черным и напоминал пещеру.

— Вам Арт это показывал? — спросил он.

— Они показывал мне свои исследования, — ответил я. — Артур сказал, что вы ему иногда помогаете. С переводом.

Корнелий Грейвс прекратил улыбаться.

— А вы что думаете об этом?

Арт дал мне почитать кое-какие книги по алхимии и заставил пообещать, что я никому их не покажу, даже доктору Кейду. Я прочел их — то, что, мог. Но снова возникли проблемы с графиком, да еще меня ждала контрольная по экономике. Я не смог закончить некоторые наиболее непонятные разделы о розенкрейцерах и масонах.

— Я не знаю, — сказал я.

Происходящее очаровывало меня, потому что я кое во что верил, а может, я, как и все одинокие мальчики, искал утешения в неизвестном…

Корнелий Грейвс кивнул и стал копаться в бумагах на столе, методично облизывая пальцы. Бумаги он раскладывал по маленьким пачкам и что-то мурлыкал себе под нос.

— Вам известно, сколько времени Джеральд Хьюз будет в творческом отпуске? — спросил он меня.

Я покачал головой. Джеральд Хьюз преподавал у нас философию, и я не представлял, какое отношение он имеет к алхимии, драконам и бессмертию. Но в тот момент меня ничто бы не удивило.

— Как грустно! — воскликнул Корнелий Грейвс. — В Абердине слишком мало хороших преподавателей философии. Джеральд был у нас лучшим, но Рассел Гиббс когда-нибудь может достичь величия… Он читает курс по Аристотелю… Как же это называется? То ли риторика, то ли логика, я не помню…

Он продолжал сортировать бумаги.

— Вы закончили на сегодня? — вопросил Корнелий, не глядя на меня.

— Я только что пришел, — ответил я.

Грейвс вздохнул и закрыл глаза.

— Тогда идите домой, — сказал он. — Сегодня для вас нет работы.

Я мог сказать по его тону, что он устал, но под усталостью Грейвс часто имел в виду скуку. Поэтому я ушел, будучи в замешательстве, но не понимая, почему.

Я вышел из библиотеки и увидел, что стоит великолепная погода: легкий морозец, солнце ярко светит и бросает отблески на снег. После бури деревья в университетском дворе лишились листвы, опавшие листья разлетелись. Особенно много их собралось под стволами. Я шел в «Горошину» и по пути разбрасывал кучи листьев.

Если мыслить рационально, мне было трудно примять показанное Артом и Корнелием Грейвсом. Но если пойти глубже, за пределы обыденного разума, то скептицизм начинал уходить. В конце концов, решил я, ведь прошлые идеи существования Вселенной когда-то считались основополагающими и незыблемыми, но с каждым новым открытием разлетались, словно соломинки на ветру. Менять исходную схему не требовалось — я знал, что перемены происходили по нарастающей. Прими силу тяжести — и ты принимаешь закон Вселенной. Прими закон Вселенной — и ты принимаешь место Земли во Вселенной, как часть системы. Прими это, и тогда ты начинаешь искать, как работает система, твои взгляды взлетают вверх к небесам, за пределы того, что ты в состоянии видеть, к тому, относительно чего ты можешь только строить гипотезы. Вот здесь и соединяются алхимия и наука, идея мистиков и оккультистов: «Ut supra, infa», «что вверху, то и внизу».

Я не верил во Вселенную бесконечных возможностей. Я знал, что есть правила, которым подчиняется реальность. По мере расширения знания расширяются границы — они всегда движутся всегда вперед. Поэтому новые явления находятся сразу же за ограничениями. Алхимия казалась противоположностью такому подходу — здесь происходил квантовый скачок в истинном смысле слова — за барьер реальности, как я ее знал, к неизведанным регионам, местам без правил. Я знал, что сказал бы Арт: «Глупо думать, что можешь увидеть структуру всего этого. В своей громадности оно становится невозможным для понимания среднего разума…»

В «Горошине» было много народу, я быстро огляделся в поисках знакомых и заметил доктора Кейда в начале очереди за кофе. Он разговаривал с молодым парнем за прилавком. Я мгновение колебался, думая, уйти сразу же или подойти к профессору. Но он принял решение за меня — заметил и поманил к себе.

Мы вместе сели за столик в темном углу. Передо мной стоял горячий шоколад, перед ним — кофе.

— На меня произвела впечатление ваша работа, — сказал он, стряхивая невидимые крошки с лацкана пиджака. — Причем настолько большое впечатление, что меня беспокоит, не игнорируете ли вы занятия в пользу моего проекта.

— Я получил все «А», — ответил я.

Это было правдой, хотя я не был уверен, что получу тот же балл за последние контрольные.