Михей Натан - Боги Абердина

Питер стоял у кровати, скрестив руки и высоко вздернув подбородок. Все в нем, от пятки до позвоночника, было идеально выровнено.

— У вас нет права сюда врываться таким образом, — сказал он.

Артур зашел в комнату и наклонился надо мной.

— Эрик, — произнес он медленно и четко. — С тобой все в порядке?

Я посмотрел на Питера, затем на свет наверху.

— Нет, — ответил я. А затем я добавил:

— Мне нравится Эллен. — При этом сознание кричало мне, чтобы я больше ничего не говорил.

Арт кивнул и похлопал меня по плечу.

— Натяни штаны, — велел он.

Артур повернул к Питеру. Последовало какое-то движение, которое я не уловил, и Питера отбросило на комод. Ваза с засохшими цветами завалилась на бок, покатилась, а потом упала на ковер. Арт нависал над Питером, потом схватил его за горло. Мне удалось застегнуть молнию на брюках, но не пуговицу. Я сел.

— Что мне с ним сделать? Что ты хочешь? — Арт обращался ко мне, но смотрел в глаза Питеру. Зубы моего приятеля была оскалены, челюсти сжаты, галстук переброшен через плечо, рубашка расстегнута. Йог извивался на полу, глаза выражали ужас, рот открывался и закрывался, из него то и дело вылетали сдавленные крики.

Пришлось встать и застегнуть штаны.

— Пошли, — сказал я. Потом посмотрел на Питера — практически без эмоций. Он казался фигурой в рамке, которую крепко держала рука, торчащая из края панели.

Арт отбросил йога в сторону, тот отлетел к кровати, стукнулся об угол и свалился на пол. Там он рухнул на спину и вскрикнул. А потом прозвучал вопль. В дверном проеме появилась Ребекка Малзоун. Опущенные руки были сжаты в кулаки.

— Что ты с ним сделал? — она одновременно кричала и плакала.

Девушка пробежала по комнате, оттолкнув Арта, упала на колени и стала утешать Питера.

Дверной проем заполнился зрителями. Появились бритоголовый парень в очках в черной оправе, превосходно сложенная, высокая брюнетка в красных кожаных сапогах до колена. Кто-то помянул полицию. Питер сидел на полу, прислонившись спиной к стене, одной рукой гладил шею и выкрикивал ругательства. Ребекка пыталась его успокоить. Арт схватил меня за руку и потащил прочь, проталкиваясь сквозь толпу в гостиную. Я увидел Николь, которая в бессознательном состоянии сидела на оранжевом стуле.

— Им нужна дхарана, — сказал я, вышагивая нетвердой походкой.

Мы оказались на лестнице. Артур спустился на одну ступеньку, поддерживая меня одной рукой. Стены кружились и плыли, сознание уходило, уменьшившись до единственной электрической лампочки высоко наверху, которая мигала, словно умирающая звезда.

После этого я потерял сознание. Что-то манило меня в небытие холодной мягкой рукой.

Я проснулся в движущейся машине. Голова оказалась прижатой к дверце изнутри, правой щеке было больно — под ней как раз проходила трещина в виниловой обшивке. Арт постукивал пальцами по рулю. Нижняя часть его лица освещалась тусклым желтым светом от приборной доски. Я тер глаза, пока не выступили слезы, причем тер не пальцами, а нижними частями ладоней, примыкающими к запястьям. Из темноты ко мне приплывали образы. Я видел мужчину в черном свитере с воротником-хомутом. Мужчина целовал мой голый живот, проводил длинными, влажными пальцами у меня по груди. Потом он взял ими мой сосок, сжал и стал перекатывать его между большим и указательным пальцами. Мои руки отталкивали его голову прочь, запутались в длинных черных волосах. Все его движения превращали мои жесты, выражавшие протест, в интимные.

Я сел прямо и почесал шею в том месте, где ремень безопасности терся о кожу. На подбородке оказалась слюна. Желтые разделительные линии на дороге петляли перед нами в свете фар, напоминая змей.

— Фенциклидин, — произнес Арт. — В сигареты на этой вечеринке добавляли фенциклидин. Что ты там делал?

— Моя подруга Николь знакома с девушкой, которая там живет, — пояснил я.

— Хорошая подруга. Она должна знать поставщика.

Бледное лицо Питера снова возникло у меня в сознании. Я положил руку на живот. Он касался меня там. Я сунул руку под рубашку, дотронулся до груди, где побывали его пальцы. А еще они побывали там…

Я запустил руки в штаны спереди, а затем поднес пальцы к носу, ощутив запах другого человека, совершенно незнакомый, но в таком интимном месте… Это чем-то напоминало чужой одеколон у тебя на подушке. Значит, и там — тоже…

— Как себя чувствуешь?

Я скрестил руки на груди.

— Ужасно, — ответил я.