Стивен Соломита - Взмах ножа

Место было удобное. Хорошими дорогами район соединялся с Манхэттеном и Лонг-Айлендом, и естественно, тут была тьма магазинов. В этом участке у Мудроу никого из своих не было, но он связался с капитаном Луисом Альварадо и получил разрешение работать на его территории. Он остановился сразу за автострадой и пошел пешком, заходя в каждый магазин или ресторан, который встречался на его пути. Чаще всего он выходил обратно через две-три минуты, но иногда задерживался поболтать со старожилами, чтобы почувствовать особенности этого района.

В полном противоречии со своими фантазиями Леонора Хиггинс, как только она вышла из машины, почувствовала себя словно в перекрестье прожекторов. Все, от цвета ее кожи до туфель, кричало: «Смотрите на меня!» В основном здесь обитал рабочий люд, и единственной женщиной на каблуках, кроме нее, была ярко накрашенная косметичка, торопившаяся куда-то на высоченных шпильках (у Леоноры было такое чувство, будто она ловила такси на Медисон-авеню, а не ждала автобуса в Куинс-Виллидж). И ко всему прочему ей приходилось постоянно останавливаться, чем-то себя занимать, пока Мудроу беседовал с владельцами ресторанов и хозяевами магазинов. И чем тут займешься? Сколько времени можно глазеть на витрины? Еще немного, и тебя примут за беглого пациента психбольницы.

День разгуливался. Выглянуло солнце, и температура поднялась до двадцатиградусной отметки. Леонора сняла пальто и повесила его на руку. Чувство прохлады так обрадовало ее, что часов до одиннадцати она не замечала, как болят ноги. К полудню, однако, уже невозможно было терпеть боль. Леонора вспотела, кожа на лодыжках размякла, и она чувствовала, как там образуются настоящие волдыри. К трем она испытывала настоящее отчаяние. Но не сдавалась. Наоборот, сконцентрировалась на решении задачи, отвергая версию за версией.

Вот, рассуждала она, черная женщина следит за белым мужчиной, полицейским, в белом квартале. Хотя самому Мудроу в голову не приходило оглянуться, другие ее давно заметили. Это чувствовалось по взглядам, которые на нее бросали. Охраняла одежда — покрой, стиль, — поэтому к ней не приставали. Странность присутствовала, но опасность от нее не исходила, и все же рано или поздно ей придется кому-то объяснять, что, собственно, она здесь делает. Хотя бы потому, что, за исключением рабочих, цветные сюда не заглядывали. Может быть, все-таки подойти к Мудроу. Кто знает, если она объяснится с ним напрямую, не исключено, что он уймет свою строптивость, и дальше они двинутся вместе. Но она знала и то, что уж, если он решит избавиться от слежки, она его никогда не отыщет. Ведь это его город.

Леонора с тоской вспомнила, как они с Бредли выслеживали одного богатого араба, связанного с палестинскими делами. Федеральные агенты установили «жучки» в его доме — в каждой комнате — и во всех машинах. Они слышали, как он бреется по утрам, как он храпит по ночам, как пристает к горничной. Они оставались для него невидимыми, что нетрудно, когда сидишь в своем кабинете. Но попробуй остаться невидимкой на улице. Она осмотрелась вокруг. Во многих магазинах работали негры, но им не надо было покидать свои места, а ей приходилось двигаться все дальше. Вдруг она услышала крик и поняла, что надо сделать.

Девушка, которая контролировала парковку, оштрафовала мотоциклиста, и тот заорал на нее. Она стояла такая маленькая, такая беззащитная, а взрослый белый мужчина дерзил ей в лицо. К удивлению Леоноры, вмешался один Мудроу, когда настоятельно посоветовал мужчине шагать дальше своей дорогой. Тот не стал спорить с этим верзилой и тут же уехал с квитанцией о штрафе в руках.

Леонора знала теперь, что делать. У нее был один приятель в отделе городского транспорта. Если достать машину и форму, а еще лучше разрешение на расследование, можно повсюду сопровождать Мудроу; проверяя правильность стоянки и не привлекая к себе внимания. Приняв такое решение, она пошла к машине, а по дороге открыла дверь небольшой типографии и показала владельцу свое служебное удостоверение. На стене висел лозунг: «Если оружие вне закона, его покупают только преступники». Там же висели знаки одной влиятельной консервативной политической организации, и Леонора надеялась, что документы ФБР произведут должное впечатление на господина Розенберга.

— Чем могу служить? — спросил хозяин с сильным немецким акцентом. Он решил, что Хиггинс из иммиграционной службы.

— К вам недавно заходил полицейский? — Леонора была рада этой неожиданной удаче. Уж она-то знала, как говорить с иностранцем, который чего-то боится.