Лайонел Уайт - Большой куш

— Да, будет жарко, — сказал он. — Слушай, Вэл, выпить не найдется?

Кэннон в упор посмотрел на него.

— Мы в сламе, чтобы нарыть деньги, а тратить будем каждый врозь, — отрубил он. — Сходи в бар и выпей на свои.

Шагая к Бродвею, где он должен был сесть на метро, доехать до Пенсильванского вокзала, а там пересесть на поезд до Лонг-Айленда, Джордж Питти стал анализировать все случившееся с ним за последние двадцать четыре часа.

Накануне, в воскресенье, в одиннадцать часов утра, тщательно выбритый, в белой рубашке и синем шерстяном костюме, в начищенных до блеска черных ботинках и без шляпы, он стоял в продуктовой лавке на углу Бродвея и 109-й улицы.

Он взял три хрустящих булочки на свой вкус и полдюжины французских пончиков, которые любила Шерри, и добавил к этому две упаковки кофе с сахаром и сливками и банку с маринованными огурчиками.

Это был его обычный воскресный ритуал. В этот день он всегда вставал первым, принимал душ, брился и отправлялся в деликатесную лавку покупать продукты на завтрак для себя и Шерри. К тому времени когда он после короткой прогулки возвращался домой с утренними газетами, Шерри уже вставала и ждала его.

Он увидел банку с импортными сардинами и собрался было взять и ее, но вдруг сообразил, что тогда может не хватить денег на воскресные газеты.

Возвращаясь домой с пакетом под мышкой, он подумал, что хорошо все-таки, когда есть деньги и можно швыряться ими. Когда у них появятся большие деньги, они будут жить в отеле. Шерри это понравится. А по воскресеньям, вместо того чтобы бежать в соседнюю лавку, можно будет заказывать завтрак в номер.

Они смогут целый день валяться в постели, читать газеты или заниматься другими интересными вещами.

Ему казалось, он знает, чего хочет Шерри. Были бы только деньги…

Он торопился домой. Одна мысль о Шерри всегда вызывала у него страстное желание немедленно ее видеть.

На двери в квартиру его ждала записка. Заболела подруга Шерри, и нужно было ее навестить. Имени подруги она не оставила.

Джорджу Питти пришлось завтракать в одиночестве. Так же, в одиночестве, он провел остаток дня и весь вечер. Около шести Джордж начал волноваться и позвонил по нескольким номерам, где она предположительно могла быть, но нигде ее не застал.

Она наконец появилась около десяти, и, увидев ее, он так обрадовался, что даже не спросил, где она была. Они немного выпили. Шерри сказала, что уже поела, и они легли в постель.

Здесь все произошло, как и в прошлый раз.

Джордж никак не мог взять в толк, почему предстоящее ограбление вызывает у нее столь жгучий интерес. Чтобы удовлетворить ее любопытство, а также по ряду причин личного характера он сообщил ей еще кое-какие подробности. Точный день он не назвал, но из его слов было понятно, что речь идет о неделе — максимум десяти днях. Затем он уснул крепким сном.

Однако на следующий день, по пути на работу, его стали посещать назойливые мысли. Они неотвязно крутились в мозгу, и избавиться от них ему не удавалось.

Выйдя из метро на Пенсильванском вокзале, он взглянул на часы и увидел, что его поезд отходит через восемнадцать минут. У него нестерпимо болела голова.

Он вышел на 34-ю улицу и через минуту очутился в баре.

Если память ему не изменяла, никогда раньше чистого виски до полудня он не пил. Это случилось впервые.

Расправившись со второй порцией, он понял, что опоздал на поезд. Джордж Питти редко позволял себе хватить лишнего. Он так же редко смотрел правде в глаза и старался не замечать ее, если правда эта была не слишком приятной.

И здесь, в баре, выпив на голодный желудок две порции неразбавленного виски, он вдруг решил взглянуть правде в глаза и перестал сопротивляться навязчивым мыслям, что мучили его в метро.

Шерри лгала насчет больной подруги — на этот счет не оставалось никаких сомнений. Он с самого начала знал, что она лжет, но был слишком труслив, чтобы принять все как есть.

Питти сделал знак бармену.

— Еще стаканчик, — сказал он и вдруг неожиданно для себя добавил: — На работу я сегодня не пойду.

Бармен скептически посмотрел на него из-под густых нависших бровей, но тем не менее обернулся и взял бутылку. Он всего насмотрелся на своем веку и придурков всяких повидал немало. А самые законченные из них надирались уже к полудню.

Между третьей и четвертой порциями Джордж пошел к телефону и позвонил на ипподром. Он сказал, что его сегодня не будет, что он заболел, хочет отлежаться дома и надеется, что к завтрашнему дню все пройдет.