Уоррен Мерфи - Черная кровь

— Я хочу повидаться с ним. — Римо указал на дверь.

— Он занятый. Зачем вам с ним видаться?

— Дело касается одного вашего ученика. Тайрона Уокера.

— Полицейский участок, он там, на улице. Им говорите про этого Тайрона.

— Мое дело полиции не касается. Я хотел бы поговорить с ним об учебе Тайрона.

— Вы кто?

— Я друг семьи. Родители Тайрона сегодня заняты на работе и попросили меня зайти в школу и выяснить, не могу ли я чем-нибудь помочь.

— Чего сказали? — Глаза женщины недоверчиво сузились.

— Мне казалось, я ясно сказал по-английски. Родители Тайрона работают и попросили меня...

— Я слышала, слышала. Чего вы мне городите? За кого вы нас принимаете? Вот тоже — пришел голову морочить.

— Голову морочить? — удивился Римо.

— Ни у кого здесь нет оба родителя, да еще чтоб на работе! Что вы их вранье слушаете?

Римо вздохнул.

— Ладно. Я вам скажу все, как есть. Я полицейский. Тайрон мой подопечный. Условно-досрочно освобожденный. А теперь он попался снова, за три изнасилования и шесть убийств. Я хочу поговорить с Шокли, прежде чем отправить его на электрический стул.

— Ну, так-то лучше. Так похожей на правду. Садитесь и ждите. Шокли поговорит с вами, когда сможет. Он занятый.

Женщина указала Римо на стул, а сама села за стол, взяла номер «Журнала черного совершенства и черной красоты» и уставилась на обложку.

Римо обнаружил, что рядом с ним сидит черный подросток, внимательно разглядывающий книжку-раскраску у себя на коленях. На раскрытой странице был изображен Поросенок Порки, нюхающий цветок на фоне сарая.

Мальчишка достал из кармана рубашки цветной мелок, раскрасил одну из толстых ляжек Порки в розовый цвет и убрал мелок. Потом достал зеленый и раскрасил крышу сарая. Убрал зеленый, снова достал розовый и принялся раскрашивать другую ляжку поросенка.

Римо через плечо парня следил за его работой.

— У тебя здорово получается, — похвалил он его.

— Ага, я лучший в классе по искусству-ведению.

— Это заметно. Ты почти не вылезаешь за контуры рисунка.

— Иногда трудно, когда линии близко, а кончик у мелка толстый и не влезает.

— Ну и что ты тогда делаешь? — поинтересовался Римо.

— Беру мелок, у кого он острый, и он влезает между черточками.

— А ему ты отдаешь свой старый мелок?

Мальчишка посмотрел на Римо — на лице его было написано явное недоумение, словно Римо говорил на языке, которого мальчишка никогда не слышал.

— Это еще зачем? Старый выбрасываю. Вы кто общественник или что?

— Нет, но иногда мне хотелось бы им стать.

— Смешно как-то говорите. «Мне хотелось бы» — как это?

— Это называется английский язык.

— А. Вот что Вас как?

— Бвана Сахиб, — сказал Римо.

— Вы тоже сын великого арабского короля?

— Я прямой потомок великого арабского короля Покахонтаса.

— Великие арабские короли, они черные, — хмыкнул парень. Он-то знает его не одурачить.

— А я по материнской линии, — объяснил Римо. — Возвращайся к своей раскраске.

— Ничего. Мне ее к завтра.

Римо покачал головой. Сидящая за столом черная женщина по-прежнему глядела на обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты».

Дверь кабинета Шокли слегка приоткрылась, и Римо услышал голоса.

— Ублюдок! Крыса! — кричала женщина. — Дискриминация! Несправедливость!

Дверь распахнулась, и в проеме, спиной к Римо, показалась кричавшая.

Она размахивала кулаком, адресуя свой гнев внутрь кабинета. У женщины были огромные толстые ляжки, сотрясавшиеся под цветастым хлопчатобумажным платьем. Ягодицы ее напоминали небольшой холм с седловиной. Движения рук поднимали волны в океане жира, свисавшего с ее мощных бицепсов.

Голос в глубине комнаты что-то негромко произнес.

— Все равно крысиный ублюдок! — отозвалась женщина. — Если бы не эта штука, я бы тебе показала!

Она развернулась и сделала шаг в сторону Римо Если бы ненависть имела электрический заряд, глаза женщины извергали бы потоки искр. Губы у нее были плотно сжаты, а ноздри яростно раздувались.

Римо собрался было бежать, пока этот мастодонт его не раздавил. Но женщина остановилась рядом с мальчишкой, раскрашивавшим поросенка.

— Пошли, Шабазз. Пошли домой.

Мальчишка как раз спешил закончить раскрашивание правой передней ноги Порки. Римо слышал, как скрипят его сжатые от старания зубы. Женщина не стала ждать — со всего размаху она врезала мальчишке кулаком по уху. Мелок полетел в одну сторону, книжка-раскраска — в другую.