Уоррен Мерфи - Остров Зомби

– Я сверну голову этому желтокожему янки.

– Подожди, – остановил юношу капитан. – Что ты имел в виду, желтопузый, когда говорил о моем прекрасном голосе?

– Он будет звучать великолепно, – сладко проворковал Чиун. – Еще бы, ведь вы запоете «Боже, храни Америку», и в голосе вашем будет столько чувства, что всем покажется, что поет соловей.

– Да я скорее язык проглочу, желтопузый, – сплюнул капитан.

– Нет, не скорее. Язык вы проглотите позже, – заявил Чиун.

То, что кореец задумал, требовало большой осторожности. В зеленом сундуке лежали видеокассеты с американскими «мыльными операми», возможно, не очень аккуратно упакованные. Значит, он должен мягко опуститься с головы носильщика на землю, а ни в коем случае не упасть. Руки Чиуна плавным движением метнулись вперед и сомкнулись поочередно на правом и левом коленях носильщика. Казалось, эти желтые, как пергамент, руки греют юноше колени. Капитан не сомневался, что теперь уж носильщик непременно шарахнет этого старого дурня сундуком по голове.

Но тут с коленями носильщика произошло то, чего раньше капитан никогда не видел. Они оказались в ботинках. Колени вдруг съехали вниз внутри брюк и уперлись в ботинки. А сам носильщик стал на восемнадцать дюймов короче. Затем что-то хрустнуло у него в пояснице, а старик с восточным лицом кружил вокруг него как овощечистка вокруг картофелины. Лицо носильщика исказила гримаса ужаса, он широко раскрыл рот, силясь закричать, однако его легкие, поднявшиеся уже к подбородку, превратились в кровавое месиво. Сундук покачнулся было на его голове, но тут подбородок коснулся взлетно-посадочной полосы, руки безжизненно раскинулись. Своим длинным пальцем кореец продолжал манипуляции теперь уже с головой носильщика, пока она не осела полностью, и лакированный сундук не опустился плавно на этот кроваво-красный пьедестал. Кассеты были спасены. А от носильщика осталось одно мокрое пятно.

– Боже, храни Америку! – резво запел капитан, надеясь, что воспроизводимый мотив хоть немного напоминает песню гринго. Лицо его прямо таки расплылось в улыбке любви к американским друзьям. – Мы все зовемся американцами, – радостно сообщил он.

– Это не те слова. Не из великой песни нации, проявившей большую мудрость, прибегнув к услугам Дома Синанджу. Римо научит тебя правильным словам. Он хорошо знает американские песни.

– Некоторые знаю, – сказал Римо.

– Какие там слова? – молил его капитан.

– Почем я знаю, – отмахнулся Римо. – Пой что хочешь.

Выяснилось, что капитан любит Соединенные Штаты всем сердцем, и его родная сестра, живущая в Штатах, тоже любит Америку почти так же сильно, как он, и поэтому он строго-настрого наказал подчиненным, чтобы они позаботились о сундуках старика. Если кто уронит хоть один, он того пристрелит, сам, лично!

Капрал из провинции Хосания, известной непобедимой ленью своих уроженцев, брезгливо пожаловался, что зеленый сундук плавает в какой-то гадости.

Капитан в назидание другим тут же всадил ему пулю в лоб – люби соседей, люби, как он, – для него, капитана, дороже Америки ничего нет. Особенно по душе ему желтолицые американцы.

Восемьдесят пять солдат прошли строевым шагом от аэропорта до гостиницы «Астарз», не переставая стучать в барабаны-"конга" и петь «Боже, храни Америку!». Четырнадцать сундуков плыли поверх их голов. Процессия напоминала откормленную змею с блестящими лакированными чешуйками.

Миновав дворец президента, караван остановился у парадного подъезда гостиницы.

– Нам лучший номер! – приказал капитан.

– Простите, капитан, но все лучшие комнаты заняты.

– В «Астарзе» всегда есть свободные комнаты. У страны трудности с туризмом.

– А теперь все заняты, вот так, – сказал клерк. – Они там все наверху с оружием. Некоторые с большим, – и клерк широко развел руки. – А некоторые с маленьким, вот с таким. – И он свел близко два пальца. – Но обращаться они с ним умеют. Только вчера мы потеряли трех солдат. Такие вот дела.

– Сам я работаю на аэродроме. Слышал краем уха, что у вас неладно, но подробностей не знаю.

– Еще бы. Те солдаты уже ничего не расскажут, капитан. А такие вот подневольные, вроде вас, получат приказ идти сюда, а здесь раз – и пуля в лоб. Вот так-то, приятель.

– Сукины дети, – пробормотал капитан.

Он имел в виду старших офицеров. Они-то, конечно, все знали. И предлагали за небольшое вознаграждение следить за туристами. Капитаны армии Бакьи, подобно всем испаноязычным офицерам повсеместно, независимо от политического устройства стран, делали свой маленький бизнес на капиталистический лад.