Уоррен Мерфи - Последний оплот

– Умри же! Умри во имя германской нации!

Пистолет дважды дернулся у него в руке. Ирвинг зажмурился, потом медленно открыл глаза.

Азиат стоял прямо перед ним и сердито качал головой.

– Нет, нет, только не за германскую нацию. Ни в коем случае. Они наняли представителей Дома Синанджу для одной работы, а потом не заплатили. Хочешь, я тебе об этом расскажу?

Маркович отупело стоял посреди номера. Его взгляд переходил с поврежденной кровати на разбитый телевизор, потом на письменный стол. Спинка кресла была растерзана в клочья, и в воздухе еще плавали частички обивки, планируя на ковер. Щепки разбили лампу и врезались в шкаф. Но азиат был целехонек и стоял у него перед носом.

– Слушай же, – сказал азиат теперь откуда-то из-за спины Марковича. – Они попросили меня решить вопрос с маленьким человеком с усами. До него дошло, что я должен появиться, и тут он так перепугался, что убил женщину.

Маркович издал яростное рычание, схватил пистолет двумя руками и, нацелив его в лицо восточному мерзавцу, выстрелил. Курок щелкнул, но выстрела не последовало. В патроннике не оказалось патрона.

Маркович заморгал. Он уставился на ствол пистолета. Он был прям. Неужели кто-то подмешал отраву в его пищу? Неужели это оказалось возможно?

– А потом они отказались нам платить, – как ни в чем не бывало продолжал старичок. – Мы вовсе не виноваты, что он покончил с собой. Вот болван! Ты знаешь, что он имел привычку бросаться на пол и грызть ковер?

Нет, это слишком. Сначала шутить шутки над верным сыном рейха, а потом делать идиота из великого фюрера? Это чересчур! Этот человек во что бы то ни стало должен умереть!

– Ты просто демон! – вскричал человек, которого когда-то звали Хельмутом Дорфманом. – Ты нечистая сила. Я должен убить тебя голыми руками.

Он протянул руки к человечку, его руки, закаленные многими годами, проведенными в море, постоянными упражнениями, уже собирались ухватить за горло того, кто позволил себе клеветнические речи насчет самого фюрера. Но не успели его пальцы сомкнуться на шее врага, как перед его глазами что-то мелькнуло. Внезапно он понял, что его руки куда-то исчезли и ему теперь нечем убивать наглого негодяя. Он застыл, потом недоуменно вскинул руки.

По его пиджаку хлынули два потока крови. В горле застыл страшный вопль, не имея возможности вырваться наружу. Он понял, что ноги пока что остались при нем, но он не успел сорваться с места, чтобы бежать без оглядки. Снова перед глазами что-то мелькнуло, какое-то пятно словно описало кривую вокруг него, и кто-то дернул его за плечи.

Некоторое время Ирвинг пребывал в шоке, затем его охватила невыносимая боль, его рот открылся, а глаза, напротив, закрылись. Ему показалось, что он плывет в воздухе, а ноги вдруг куда-то исчезли, как и руки за несколько мгновений до этого.

Тут он почувствовал, что лежит на спине на толстом ковре. Затем он уже ничего не чувствовал, кроме нечеловеческой боли. Затем и боль исчезла, а на ее месте возникла страшная пустота.

Чиун решил спуститься вниз и подождать в вестибюле. Когда же доставят его видеокассеты? «К счастью, – думал он, – скоро появится Римо. Пусть немного приберется, а то в номере сделалось... неуютно».

– Римо, – сказала Зава. – Это Йоэль Забари, глава «Захер лахурбана», а это Тохала Делит, мой непосредственный начальник. Господа, это Римо Уильямс.

– Мистер Вил Ямс? – повторил Йоэль Забари.

– Мистер Забор, мистер Делюкс, – сказал Римо.

– Забари и Делит, – поправила Зава.

– Понял, – отозвался Римо.

Они стояли в комнате на третьем этаже агентства по ядерной безопасности. Они приехали сюда после трех с половиной часов гонки по пустыне. Но это не выветрило из их памяти воспоминания о ковре из благоуханных и красочных цветов.

В офис Забари внесли два дополнительных мягких красных кресла и поставили одно против стола Забари, другое – напротив того места, где обычно сидел Делит.

Итак, Зава и Римо вошли в комнату, где уже сидели Забари и Делит. Зава, лицо которой приобрело румянец и удивительную нежную гладкость, подошла и села рядом с Забари, напротив Делита.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал Забари Римо по-английски, но с сильным акцентом. – Зава, ты выглядишь очаровательно. Мистер Уильямс, я очень рад нашей встрече.

Римо обратил внимание, что эти слова произнесла половинка рта хозяина кабинета. Выражение его настоящего глаза и интонации, с которыми были сказаны эти слова, означали примерно следующее: «Очень приятно встретиться со столь опасным человеком в обстановке, где в случае чего его можно спокойно отправить на тот свет».