Уоррен Мерфи - Сатанинский взгляд

– Если бы вы нанесли Вану свой знаменитый удар, он сразу же умер бы, не правда ли?

– Нет. Он умер давным-давно.

– В таком случае ваш удар не нанес бы ему вреда.

– Совершенно верно. Кстати, у нас с Римо самый чистый удар во всей истории Дома Синанджу.

– Это замечательно! – воскликнула Анна. – Вы могли бы продемонстрировать этот удар на Великом Ване?

– Нет. Вы все равно ничего не увидели бы.

– Даже результата?

– Судите сами, – сказал Чиун и сделал какое-то стремительное движение рукой, но Анна не успела как следует его разглядеть, только услышала шуршание его шелкового кимоно.

– Я ничего не видела.

– Естественно. Мои движения слишком стремительны, чтобы глаз обычного человека сумел их уловить.

– У меня есть сестра. Она красивее меня и имеет обыкновение целоваться у всех на виду. Я не стану рассказывать ей о Римо, если вы продемонстрируете этот прием на Великом Ване.

– Я не заключаю сделок с блудницами, особенно когда речь идет о традициях нашего рода.

– И все же Ван, с которым вы сейчас общаетесь, внушает вам определенные сомнения, не правда ли? – спросила Анна.

Но Чиун не сказал больше ни слова.

Итак, Анне стало ясно, что Рабинович не просто заставляет окружающих видеть в нем кого-то другого. Рабинович воздействует на человеческий мозг таким образом, что нарушается функция элементарного логического мышления. Она со всей отчетливостью поняла, что как только Рабинович почувствует в ней опасность, рассудок перестанет ей подчиняться. Более того, она даже не успеет этого заметить и будет считать, что все идет как надо.

Счастливые лица американских военных, расходящихся с совещания у Рабиновича, лишь укрепили Анну в ее опасениях. Судя по всему, он обращает в свою веру всех, кто только попадается ему на глаза.

Прежде, когда он работал в городке пара психологов, такого не случалось. Рабинович не испытывал своих способностей на уборщицах и прочем персонале. Он не трогал людей, если от них не исходила прямая опасность.

Судя по досье, время от времени он ублажал начальство невинными фокусами. Если начальник жаловался на погоду, Рабинович немедленно все улаживал, и тот возвращался домой, промокнув до нитки, но с искренней верой, что на дворе светит солнышко. Если начальника что-то раздражало, Рабинович и тут мгновенно решал проблему, внушая, что все обстоит наилучшим образом. Дальше этого Рабинович не заходил, если, разумеется, к этому его не вынуждали крайние обстоятельства.

– Железный Генерал примет вас, – объявил сержант.

– Иногда они так называют Великого Вана. Это своего рода ласковое прозвище, – пояснил Чиун.

У Анны пересохло во рту. Она напомнила себе, что должна преисполниться дружественных чувств по отношению к Василию Рабиновичу. Ни единым словом она не выдаст своей враждебности. Она будет держаться в высшей степени подобострастно.

– Хорошо, – сказала она. – Я готова.

Из помещения вышло несколько полковников. Они жизнерадостно смеялись. Анна потупилась, заметив на себе их плотоядные взгляды.

Кротость и раболепие, снова напомнила она себе.

– Входите, но имейте в виду: у генерала мало времени, – предупредил другой охранник и кивнул Чиуну.

Чиун первым направился к кабинету, Анна последовала за ним.

Рабинович сидел развалясь в кресле. Неподалеку от него за компьютером работал пожилой сухопарый мужчина с изможденным желтоватым лицом. Анна поразилась тому, с какой ловкостью его пальцы снуют по клавишам. В его движениях была точность и сноровка, которой так не хватает большинству людей, работающих на компьютере. Те действуют наобум, методом проб и ошибок – этот работал уверенно и профессионально. Анна взглянула на экран и увидела схему железнодорожных линий, охватывающих юго-западную часть Америки. Поколдовав над этой схемой, сидящий за компьютером человек определил оптимальный путь переброски военных грузов на юг, то есть в Сорнику.

– О Великий Ван, я привел к вам женщину, за чью добродетель, увы, не могу поручиться, – молвил Чиун.

– Я пришла, чтобы объявить вам о капитуляции, – сказала Анна.

– У меня нет времени для таких пустяков, – отмахнулся Василий.

К счастью, Анна по-прежнему видела перед собой Рабиновича, а не кого-то другого. Значит, пока он ее не загипнотизировал.

– Россия капитулирует перед вами. Вы одержали победу. Мы приносим вам извинения за генерала Матесева и снайпера. Россия гарантирует полную безопасность вашей семье и всем вашим близким. Если захотите, вы можете вернуться на родину. Россия примет вас с распростертыми объятиями.