Уоррен Мерфи - Судный день

Проезжая мимо гольф-клуба, Римо вдруг понял смысл телеграммы, которую прислал ему Смит: «Где ты собираешься искать беглеца, который убежал из дома?»

Это означало, что Римо должен искать Смита у него дома. Смит постоянно его дразнит. Но почему?

Римо ехал по темной безлюдной дороге, пока не увидел старинный английский дом в стиле эпохи Тюдоров, с маленькой табличкой на двери: «Смит».

При обычных обстоятельствах Римо прокрался бы в дом тайком. Но в нем почти уже проснулась привычка входить через парадные двери. Он припарковал машину, направился к двери и позвонил.

Полная, средних лет женщина в светло-голубом платье открыла дверь после третьего звонка.

– Я бы хотел повидаться с доктором Смитом, – сказал Римо. – Он дома?

– Как ваше имя?

– Меня зовут Римо.

– Я ждала вас. Харолд звонил и просил вам передать, что… Одну минуточку, дайте вспомнить… Да, он сказал, что вы должны поехать в Вашингтон и снять комнату в гостинице «Лафайет» под именем Джона Уокера. А там он сам вас найдет.

– Он сказал, когда я должен это сделать? – спросил Римо.

– Ах, боже мой, нет! Но он сказал, что это очень важно, и я полагаю, что это означает немедленно.

– Все ясно, – сказал Римо. – Спасибо.

– Вы уверены, что вы запомнили, мистер Римо? Если хотите, я запишу все это.

– Спасибо, не надо. Я все запомнил.

Он хотел уйти, но жена Смита остановила его:

– Мистер Римо?

– Да?

– С Харолдом все в порядке?

– Насколько мне известно, да.

– Слава Богу, – сказала она и просияла. – Он был так краток по телефону. Вы вместе работаете, мистер Римо?

– Да, я работал с ним.

– Прекрасно, теперь я чувствую себя гораздо спокойнее – вы очень приятный молодой человек. Не хотите ли кофе?

– Нет. Я лучше поеду, – сказал Римо.

– Когда увидите Харолда, передайте ему от меня привет, – сказала она вдогонку.

Римо повернулся, посмотрел на нее, стоящую в дверном проеме, на минуту позавидовал старому скупердяю Смиту, и ему стало стыдно при мысли о том, что он должен будет сделать, когда найдет доктора Смита.

– Я закончил, – сказал Чиун.

Римо безучастно посмотрел на Чиуна и пожал плечами.

– Я сказал, что я закончил.

Римо опять пожал плечами. Они находились на борту самолета компании «Америкэн эйрлайнс», летевшего в Вашингтон. Чиун протянул руку и сорвал с головы Римо наушники. Римо слушал музыку.

– Что случилось, папочка? – спросил Римо, потирая уши.

– Ничего.

– Наверное, что-то все-таки случилось, раз ты чуть не оторвал мне уши.

– Ничего особенного.

– Ладно, разбуди меня, когда будем в Вашингтоне, – сказал Римо. Он откинул назад спинку кресла и закрыл глаза

Чиун уставился на закрытые глаза Римо.

– Ты долго будешь спать, – прошипел он. – До тех пор, пока Мастер Синанджу снова не заговорит с тобой.

Римо открыл глаза.

– Что случилось, Чиун?

– История династии Смита закончена. Хотя какое тебе до этого дело? Даже если ты там упоминаешься. Разве тебе интересно, как история расценит твои поступки? Нет. Ты хочешь слушать би-боп и спать.

– Никто больше не слушает би-боп.

– Если кто это и слушал, то только ты.

– Дай мне прочесть твою историю.

– Я не знаю, стоит ли, – засомневался Чиун.

– Тогда не надо.

– Ну, если ты настаиваешь, – сказал Чиун и протянул ему пергаментный свиток.

Римо сел прямо, взял свиток, размотал его и принялся читать.

Чиун писал крупным почерком, украшенным всевозможными завитушками и загогулинами.

«СУМАСШЕДШИЙ ИМПЕРАТОР ЧИУНА»

В середине двадцатого века по западному календарю на земле, по ту сторону Большой воды, жил император по имени Смит. Его также называли доктором Смитом, как будто этот титул должен был придать ему больше значимости, но немногие знали его и еще меньше уважали.

В то время эта земля называлась Соединенными Штатами Америки. Много лет тому назад сюда приехал Мастер, чтобы служить императору Смиту.

Но у императора Смита не было ни капельки мудрости, и он не обсуждал своих дел с Мастером честно и по-дружески. Вместо этого он заставлял Мастера обучать обезьян игре на скрипке. Тем не менее Мастер честно, верно и с достоинством работал в течение многих лет на Смита, делая все, о чем он его просил, без единого слова раздражения, злобы или недовольства. (В то время это было редкостью на той земле, где коренное население выражало свое недовольство постоянными жалобами и нытьем. Но это не было неожиданностью для Мастера, поскольку эти люди были лишены культуры и ничего ценного в мировом масштабе не производили, кроме возвышенных рассказов о попавших в беду людях, которые они показывали Мастеру с помощью специального ящика с картинками, называемого телевизором.)