Уоррен Мерфи - У последней черты

Выудив из кармана монетку, Римо прицелился и запустил ее в косматую макушку одному из удирающих парней. Не задерживаясь, чтобы посмотреть, попал или нет, Римо обеими руками схватил раскаленный бак. При этом, чтобы не обжечь пальцы, он держал его одними ладонями, что не составляло ему никакого труда, поскольку было отработано несметное число раз.

Опрокинув бак, Римо накрыл им горящий мусор – точь-в-точь как накрывают горящую нефтяную скважину. Когда он отодвинул емкость, мусор под ней уже не горел, а лишь дымился. Пламя у двери он сбил ногой.

Но на дне бачка огонь еще не утих. Римо сжал сделанный из рифленой стали бак так, что тот смялся посередине, как алюминиевая банка от пива, издав при этом скрипучий звук, похожий на тот, что производит машина для трамбовки мусора. Римо продолжал жать и мять, пока мусорный бак не превратился в стальной шар. Пинком ноги Римо запустил его вниз по улице.

На глазах у изумленных торговцев, следящих за ним из-за закопченных дверей своих крепко запертых магазинов, Римо как ни в чем не бывало зашагал к тому месту, где ничком лежал сраженный им мальчишка.

На макушке у него красовалась шишка. Лицо он разбил при падении. Рядом валялась монета.

Приподняв парня за ворот, Римо отвесил ему внушительную пощечину. Парень проворчал нечто нечленораздельное и невнятно спросил, что случилось.

– В город прибыл новый шериф! – прорычал в ответ Римо. – Это я.

– Чем это вы меня шарахнули – ломом?

Римо движением фокусника продемонстрировал ему зажатую между большим и указательным пальцем монету. Глаза подростка округлились от ужаса. За свои пятнадцать лет ему не доводилось видеть ничего более страшного, чем эта монета.

– Усек? – спросил Римо.

– Уберите ее от меня! Вы не смеете подвергать мою жизнь такой опасности. Не имеете права!

– Подвергать опасности? Детка, я всего лишь демонстрирую тебе чудеса нумерологии.

– Чего?

– Коллекционирования монет.

– Это называется нумизматика. А нумерология – это что-то связанное с числами.

– Да ну? А по мне – все едино. Есть монета – значит, твой номер первый.

Римо легонько коснулся монеткой блестящего носа мальчишки. Тот в ужасе взвизгнул.

– Чего вы хотите?

– Ты тоже участвуешь в Сатанинской ночи?

– Первый раз. Честное слово!

– Я тебе верю, – сказал Римо. – Человек, который играет в пристенок, не может быть безнадежно плохим. Но если хочешь, чтобы я тебя отпустил, говори правду.

– Так точно, сэр!

– Отлично. Мне нужны имена тех, кто когда-либо принимал участие в поджогах. В этом году, в прошлом, в любом другом. Все, кого ты знаешь.

– Зачем?

– Да хочу показать им фокус с монеткой. Нумизматика, говоришь?

– Фокусы с монетками показывают иллюзионисты.

– Когда мне понадобятся научные формулировки, я дерну тебя за вожжи, договорились?

– Так точно, сэр. – Парнишка поправил тугой воротник. – Я хотел как лучше, сэр.

– Имена!

– Вам не нужно много имен. Достаточно будет одного.

– Одного?

– Да. Моу Джоукли. Так зовут человека, который стоит за Сатанинской ночью.

– Один? Но Сатанинская ночь повторяется уже двадцать лет подряд!

– Говорю вам: Моу Джоукли. Это он все начал. И продолжает.

– Но ради чего?

– Да кто его знает? Он каждый Хэллоуин помогает ребятам устраивать пожары. Больше я ничего не знаю. Идешь к нему, он дает тебе бутылку бензина и коробок спичек.

– Похоже на помешательство, – мрачно изрек Римо. – Джоукли, говоришь? И где его можно найти?

– Он живет на Вудлон-стрит.

Парень назвал номер дома.

– Послушай, малыш. Могу я рассчитывать, что если я дам тебе пинка под зад, ты отправишься домой и оттуда не высунешь носа?

– Так точно, сэр!

– Если нет – я намерен возродить еще одну традицию. Класть монеты на глаза мертвеца – слыхал о таком? Только я не стану класть их тебе на глаза, а запихну в глаза.

Парень представил себе, как будет ковылять домой с двумя медными монетами в глазницах. Пожалуй, лучше уж сразу пойти домой. Еще можно успеть на «Полицию Майами». И он пошел – нет, полетел домой.

– По-моему, этого пацана я уже исправил, папочка, – возвестил Римо, снова возвращаясь к Чиуну.

– Не смей со мной разговаривать, – обиженным голосом отозвался Чиун. – Ты ведь сирота! У тебя нет родных.

– Мне надо позвонить Смиту, – продолжал Римо, не обращая внимания на колкости Чиуна. – Все эти поджоги – дело рук одного-единственного типа.

– Передай от меня привет Императору Смиту и спроси, нет ли у него для нас еще какого-нибудь пустячного поручения.