Уоррен Мерфи: У последней черты

Полковник Дитко закричал. Он выкрикнул одно слово. И это слово было «Внутри!»

– Благодарю, – сказал Римо Уильямс и ребром ладони ударил полковника по кадыку.

Перешагнув через труп, Римо взялся за ручку двери.

Генеральный секретарь ЦК КПСС пытался связаться по телефону с Вашингтоном. Ему мешала телефонистка, которая повторяла, что в стране кризис.

И что его советники отчаянно рвутся переговорить с ним. Не сочтет ли он возможным ответить на звонки, пока в стране еще существует правительство?

– К черту! – поднял голос Генеральный секретарь. – Освободите линию. Мне нужен Вашингтон!

Он до боли сжал в руке трубку. Боль стала невыносимой – что было довольно странно, ибо старик-кореец, известный как Мастер Синанджу, всего лишь коснулся длинным ногтем мочки его правого уха. Почему же тогда боль пронизала все тело, как миллион раскаленных иголок?

Наконец, слава Богу, в трубке зазвучал знакомый голос президента Соединенных Штатов.

– Скажите ему, что пленки уничтожены! – зашипел прямо в ухо Мастер Синанджу.

– Пленки уничтожены! – прокричал Генсек.

– Что? – переспросил президент. – Не надо так кричать.

– А теперь скажите, что вы расторгли контракт с Мастером Синанджу.

– Мы расторгли контракт с Мастером Синанджу!

– И что отныне Мастер Синанджу не работает ни на кого, включая Америку.

– Отныне Мастер Синанджу не работает ни на кого, включая Америку, – выдохнул Генеральный секретарь. От боли в глазах у него помутилось. Ему казалось, он сейчас умрет. Это было бы избавлением.

– Вам конец, – подсказал Чиун.

– Мне конец! – послушно повторил Генеральный секретарь и повесил трубку. Со лба его струился пот, как вода из поломанного питьевого фонтанчика.

Римо Уильямс ворвался в кабинет Генерального секретаря и замер.

– Чиун! – воскликнул он.

Чиун стоял над русским лидером, удерживая его в кресле легким касанием изящного ногтя. Мастер Синанджу больше не выглядел старым и немощным. В его карих глазах светилась жизнь. И удивление, вызванное внезапным появлением Римо.

– Римо, – проскрипел он. – Что ты тут делаешь?

– Тебя спасаю.

– Меня не надо спасать. А кто охраняет золото моего селения?

– Смит.

– Тьфу! – сплюнул Чиун. – Тогда надо поспешить домой.

– А как твой контракт с русскими?

– Этот русский кретин не удосужился прочитать текст. Контракты Синанджу нельзя переуступать никому. Статья пятьдесят шестая, пункт четыре.

После неудачного опыта Мастера Типи такой пункт фигурировал во всех контрактах Синанджу. Если бы ты взял на себя труд прочесть оставленный мною свиток, ты бы тоже это знал.

– То есть ты все равно бы вернулся?

– Разумеется.

Римо был озадачен.

– Ничего не понимаю.

– А, вот еще. – Чиун через комнату бросил Римо два бесформенных комка черной пластмассы. – Это кассеты, которыми русские пытались шантажировать Смита.

– Они больше ни на что не годны. Но этому все известно, – кивнул Римо на Генерального секретаря.

– Он милостиво согласился принять в дар амнезию, которая входит в число оказываемых Синанджу услуг, – ответил Чиун, неожиданно отводя свой ноготь. Генеральный секретарь встрепенулся.

– Теперь нам остается только выбраться отсюда живыми, – заметил Римо.

Чиун фыркнул.

– Мастерам Синанджу никогда не составляло труда пересечение границ.

Все государства будут счастливы предоставить нам дипломатический иммунитет.

Римо повернулся к советскому лидеру.

– У вас, надеюсь, не возникнет с этим проблем?

Конечно, никаких затруднений не предвиделось. Генсек был счастлив предоставить им свой личный самолет для полета в Пхеньян – если только ему освободят наконец эту треклятую государственную телефонную линию.

Во время полета в Пхеньян Мастер Синанджу с учеником сидели по разные стороны салона. В столице Северной Кореи их встречали представители правительства Великого Вождя Ким Ир Сена, которые немедленно организовали им перелет на вертолете прямиком в Синанджу.

Во время короткого пути Римо решился нарушить напряженное молчание.

– Быстро ты оправился, – сказал он.

– Что тебя удивляет? – ответил Чиун. – Ведь я – Мастер Синанджу.

– Да ты вроде говорил, что умираешь.

– Ничего подобного! Это говорили твои американские доктора. Что они понимают?

– Минутку, – обличающим тоном прервал его Римо. – Ты сам говорил мне, что скоро умрешь.

– Никогда! Я только обратил твое внимание на то обстоятельство, что дни мои на исходе. Так оно и есть. У меня осталось ровно столько дней, сколько есть, то есть значительно меньше, чем уже было.