Уоррен Мерфи - У последней черты

По бившему в нос отвратительному запаху тухлой рыбы полковник Виктор Дитко догадался, что Синанджу совсем близко.

– Мы почти на месте! – прокричал он через плечо, поспешно закрывая окно своей «Чайки».

На полу перед задним сиденьем прятался под ковриком Сэмми Ки.

– Знаю! – отозвался он. – Я тоже чувствую запах.

– А что, здесь всегда так пахнет?

– Не совсем. Восточный ветер, как правило, несет больше вони.

Полковник Дитко кивнул. На протяжении последнего часа они ехали по самому перегруженному в промышленном отношении району, о чем свидетельствовал неприглядный индустриальный пейзаж. Серые заводские трубы изрыгали клубы ядовитого дыма. Повсюду, куда ни глянь, – одни фабрики и рыбзаводы. Один раз им пришлось проехать по грубому металлическому мосту, под которым он заметил медлительную реку. Отходами химического производства вода была окрашена в ярко-розовый цвет. Жилых массивов попадалось мало. Интересно, подумал Дитко, ведь на этих предприятиях рабочих – как пчел в улье, так где же они живут? Может, на территории завода? А скорее – спят прямо в цехах. Это было бы неудивительно, во всяком случае, для полковника Дитко, который был не слишком высокого мнения об азиатах в целом, а о северных корейцах – в особенности.

Дитко вел машину по покрытой гравием дороге, по местным масштабам, считавшейся магистралью. Потом она перешла в грязный проселок, по которому в некотором смысле ехать оказалось даже приятнее, поскольку здесь не было таких жутких рытвин.

Внезапно впереди открылась голая равнина. Промышленные предприятия куда-то отступили, но, как ни странно, по-прежнему не было видно ни домов, ни хижин, ни каких-либо иных признаков жилья. Раньше по дороге то и дело попадались крестьяне на своих неизменных велосипедах. Теперь и они куда-то подевались. Было такое впечатление, будто земля в этом районе отравлена. От этой жуткой мысли Дитко поежился.

Когда кончилась и эта дорога, Дитко остановил машину рядом с грубо сработанным дорожным знаком: на фанере был нарисован какой-то иероглиф, напоминающий решетку.

– Похоже, заблудились, – сказал он с сомнением. – Здесь дорога кончается. Дальше ничего нет – одни скалы и какая-то заброшенная деревня.

Сэмми Ки вылез из укрытия и после долгого сидения в темноте часто заморгал, хотя свет был довольно тусклым.

– Это оно и есть.

– Что – оно?

– Синанджу.

Сэмми Ки настороженно осматривался по сторонам.

– Ты серьезно? Но ведь это запретная зона! Где же колючая проволока, охрана?

– Их здесь нет.

– Нет? А как же они охраняют свою деревню? И сокровища?

– Им хватает репутации. О Мастере Синанджу знают все. Никто не смеет и близко сюда подходить.

– Страх? Это и есть их ограда?

– Старик в селении мне все объяснил, – сказал Сэмми Ки. – Есть стены, через которые можно перелезть, сделать под них подкоп, обойти или даже взорвать. Но если стена существует у вас в сознании, она окажется неизмеримо надежнее любой самой высокой ограды.

Полковник Дитко кивнул.

– Я высажу тебя здесь.

– А вы не могли бы проводить меня до самого поселка? Вдруг меня схватят полицейские?

– Я дальше не поеду, но прослежу, как ты доберешься до деревни.

Сэмми Ки слез с заднего сиденья и медленно, перебегая от камня к камню, двинулся вперед, пока не вошел в селение и не пропал из виду. В грубой крестьянской одежде и с перекошенным от страха лицом он напоминал обычного деревенского парня. Дитко не сомневался, что арест Сэмми не грозит. Полицейские не осмелятся нарушить неписаный запрет и явиться сюда.

Полковник и сам уже чувствовал невидимую стену, как если бы она была воздвигнута из вполне осязаемого кирпича.

Первое, что надо было сделать Сэмми Ки, – это отыскать место, где он запрятал видеоаппаратуру. Так, хорошо: плоский камень, служивший ориентиром, на месте. Сэмми голыми, немеющими от холода руками стал раскидывать сырой песок, пока наконец не наткнулся на голубой виниловый пакет.

Теперь оставалось лишь вытащить его и развязать.

Видеоаппаратура – камера, магнитофон, блок питания и чистые кассеты была не тронута. Сэмми быстро прицепил блок питания на пояс. Его трясло, возможно, оттого, что было еще слишком рано. Ничего, вот солнце поднимется – тогда, может быть, удастся согреться.

Сэмми залез на верх скальной гряды, изрядно оцарапавшись и ободравшись о многочисленные шершавые наросты, похожие на глаза вездесущих ящериц.