Уоррен Мерфи - У последней черты

После этого он поднял самый большой осколок стекла и прошел к койке.

Работа в КГБ СССР не предполагала незапланированных поездок домой ни за какие взятки или просьбы – только по медицинским показаниям.

Полковнику Виктору Дитко позарез нужно было попасть в Москву. Он сел на койку и, стиснув зубы, принялся резать себе осколком стекла левый глаз.

Он стонал от боли, но утешал себя тем, что грядущее вознаграждение того стоит.

– Папочка, удобно тебе? – заботливо спросил Римо. Чиун, Мастер Синанджу, лежал на циновке на полу каюты. Им была предоставлена самая просторная офицерская каюта. В условиях подводной лодки это означало, что при сложенной койке места здесь было едва ли больше, чем в чулане. Старая голова Чиуна покоилась на двух пухлых подушках. Он слегка прикрыл подернутые пеленой карие глаза.

– Удобно мне будет тогда, когда наше плавание закончится.

– Мне тоже, – поддакнул Римо, опускаясь рядом со стариком на колени.

В каюте немного ощущалась качка. По углам, в расставленных Римо курильницах, дымились благовония, отчасти отбивающие противный металлический привкус циркулирующего в замкнутом пространстве воздуха – неизбежный спутник даже новейшей атомной подводной лодки. Римо понадобилось полдня, чтобы развесить по стенам с пластиковой отделкой «под дерево» гобелены из четырнадцати сундуков, в которых были сложены личные вещи Чиуна.

– Капитан сказал, к вечеру будем на месте, – произнес он.

– Откуда он знает? В этой вонючей посудине не бывает вечера.

– Ш-ш, – сказал Римо примирительно. – Нам еще повезло, что подлодка была готова к отплытию.

– Я просил тебя проверить золото. Ты это сделал?

– За последний час дважды ходил смотреть. Все на месте.

– Хорошо. Быть может, это последнее золото, которое Синанджу получит от сумасшедшего Императора Смита.

– Не говори так, Чиун.

– Все равно, – продолжал старик, по-прежнему держа глаза прикрытыми, – мне хорошо и покойно, потому что мы едем домой. В Синанджу.

– Это ты едешь домой, папочка. Синанджу – это твой дом, но не мой.

Смит хочет, чтобы я вернулся в Америку.

– Как ты можешь вернуться в эту страну? Бросить жену? Детей? Селение?

Римо не сдержался и переспросил:

– Жену? Детей? О чем ты?

– Конечно. Жену ты возьмешь сразу, как мы приедем в Синанджу. И она родит тебе детей. Это твой долг, Римо! Когда меня не станет, продолжать традиции будешь ты. У Синанджу должен быть преемник!

– Я польщен, папочка, но не уверен, что смогу это сделать.

– Не робей, Римо. Если тебе не удастся найти девушку, которая будет готова смириться с цветом твоей кожи, – я сам тебе ее подберу. Обещаю.

– О нет, – простонал Римо. – Никакого сводничества. Хватит! Забыл, как в прошлый раз пытался свести меня с корейской девушкой? Больше я на такой позор не пойду!

– Я умираю без настоящего наследника, лишенный внуков, а ты лишь усугубляешь мое страдание детскими капризами.

– Мне очень жаль, папочка, что у тебя нет внуков. Но я ничем не могу тебе помочь.

– Быть может, если ты не станешь мешкать, я еще доживу до того дня, когда твоя жена понесет под сердцем твоего ребенка. И тогда я смогу спокойно отправляться в мир иной. Этого мне бы хватило. Конечно, это не то, что качать внука на коленях, но меня всю жизнь преследовали неудачи.

– Неудачи? Да ты с одного американского контракта заработал для Синанджу больше золота, чем все твои предшественники, вместе взятые!

– Но я так и не добился должного почтения. Я служил не настоящему императору, а какому-то врачу, да к тому же шарлатану. В Египте, помнится, придворный лекарь всегда шествовал на два шага позади королевского ассасина. Вот до чего дожили – работаем на костоправов!

– Да на эти деньги поселок может жить несколько столетий!

– Сколько раз я тебе говорил, что Мастера Синанджу не трогают накопленный капитал?! – возмутился Чиун. – Кроме того, я первый из Мастеров, кто позорно сменил имя! Я тебе не рассказывал эту историю, Римо?

Римо хотел было сказать «да», но Чиун уже приготовился рассказывать.

– Я не всегда был известен как Чиун. При рождении я получил имя Нуич, сын Нуича, внук Юи. Мой род был славный род, ибо я был наследник великих традиций Синанджу. Но род Синанджу переживал не лучшие времена. Сначала были страшные войны в Европе, которые охватили весь мир, так что работы для ассасина совсем не осталось. Зато было много работы для солдат. Так прошли мои юные годы – в праздности и бесславных поручениях.