Уоррен Мерфи - Укол мафии

– Отче наш, иже еси на Небеси, да святится имя Твое…

Он смотрел, не отрываясь, на алтарь, пожертвованный им алтарь, и надеялся, что Господь этого не забудет. Он пытался сосредоточиться на Христе, изображенном там, но словно ослеп – не видел ничего, кроме тела Гассо, да еще лиц тех троих, что исчезли вчера.

– Да пребудет воля Твоя, да приидет Царствие Твое… Воля Твоя? Чья воля? Верильо вспомнил другое лицо, лицо тележурналиста, Римо Барри, улыбающееся, с жесткими чертами. Даже если он Бог, он не мой Бог, и тут ему не место. И вообще, какой он Бог? Старушечьи фантазии!

Но Гассо…

– И не введи нас во искушение…

Верильо смотрел на распятие в глубине алтаря. Иисус, слышишь меня, может, я не самый идеальный человек, но ведь кто лучше? Алтарь. Летний лагерь. Ковры для монастыря. И будет еще больше, Иисус. Еще больше. Если дело наладится. Если пришелец одержит верх, Господи, то больше не будет ничего. Если он заставит всех поверить в себя, то все от тебя отвернутся, Господи.

– Но избави нас от лукавого…

Дон Доминик Верильо смотрел на распятие, ожидая знака, что сделка заключена, но ничегошеньки не увидел.

В дальнем углу церкви стоял преподобный отец Магуайр, осматривая свои владения. Он служил настоятелем в четырех церквях, одна величественнее другой, эта же была просто великолепной.

Странно. Все вокруг считают, что Гудзон – гнездо мафиози, воров и игроков. Какая несправедливость, думал отец Магуайр.

Жители Гудзона построили замечательные храмы и аккуратно посещали их по воскресеньям и церковным праздникам. Пока ему не доказали обратного, отец Магуайр принимал своих прихожан за тех, за кого они себя выдавали. Вон, к примеру, мужчина в последнем ряду. Человек, видимо, уважаемый. Храм посещает, наверное, каждый день. Отец Магуайр попытался угадать, кто он. Солидный, уравновешенный, набожный, но чем-то обеспокоен. Да, тревога сквозит в каждой морщинке вокруг глаз. Губы шевелятся, но произносят они не слова молитвы. Он обращается прямо к Богу: люди с тревогой на сердце чаще всего поступают именно так.

По рукам, Иисус, или нет? Неужели Ты уступишь и допустишь, чтобы явился самозванец, прикинувшийся Тобой? Это очень важно. Если Ты – это не он, то огромные деньги пойдут по другому адресу. А скольким вдовам, сиротам и беднякам это принесет горя! И все из-за тебя. Решай, Иисус. Я не могу здесь целый день прохлаждаться.

Отец Магуайр покачивал головой, наблюдая за мужчиной в заднем ряду. Губы его шевелились, и, хотя в церкви было прохладно, с него градом катил пот. Он был взволнован. Спорил о чем-то с Господом Богом. Это опасно для души и для веры.

Преподобный Магуайр был деятельным слугой Господа. Он верил в пользу газет, которые издавал Союз молодых католиков, в пользу Лиги игроков в кегли и театральных представлений, полагая их средством для достижения цели, но не самоцелью. А целью его были измученные души измученных людей, таких, как этот приличный господин в последнем ряду.

Отец Магуайр направился к Верильо и сел рядом, положив руки на спинку сиденья перед собой. Когда Верильо посмотрел на него, преподобный отец улыбнулся, наклонился к нему и прошептал:

– Не отчаивайтесь, сэр. Пути Господни неисповедимы, но Он творит свою Божию волю. И нам не дано знать, как. И нам не дано узреть Его пути. Нам довольно знать, что тот, кто выполняет волю Божию, остается с Христом в вечности, какие бы силы ни противостояли ему. Добро побеждает зло, – закончил отец Магуайр и улыбнулся.

Верильо уставился на него. Отец Магуайр продолжал улыбаться. Верильо поднялся и протиснулся мимо священника к проходу. Он быстрым шагом направился к выходу и сбежал по широким ступеням храма.

Дон Доминик Верильо гордился тем, что никогда не совершал глупых поступков. По дороге к офису он еще раз напомнил себе об этом. Когда менялись времена, он менялся вместе с ними. Когда пора было нанести удар, он наносил его. Но сейчас надо было бежать, и он решил скрыться.

Он нетерпеливо притопывал ногой, поднимаясь в безлюдном лифте в свой офис в здании Торговой палаты; здороваясь с секретаршей, он попытался принять беззаботный, дружелюбный вид.

– Ни с кем меня пока не соединяйте, – предупредил он.

У себя в кабинете он отодвинул в сторону одну из висевших на стене картин. Полотно Евы Флинн. Это была одна из причин, почему надо бежать, а не умирать: Ева Флинн изображала жизнь такой, что стоило жить. Он набрал три цифры на замке сейфа и открыл дверцу. Внутри еще один замок. Прежде чем прикоснуться к наборному диску, он подошел к письменному столу и нажал на кнопку, отключив сейф от электросети, а потом вернулся и набрал нужный код.