Уоррен Мерфи - Узы крови

– Я его убил, – сдавленно произнес Римо. – Я убил своего родного отца.

Из-за тебя.

– Мне очень жаль, Римо. Мне очень жаль, – сказал Чиун.

Но Римо не слышал его. Он все повторял и повторял одни и те же слова жалким тихим голосом, как маленький мальчик:

– Я убил его!

Римо тяжело опустился на пол, коснулся рукой тела человека, которого называл отцом. На ощупь оно стало тряским и бесформенным, как медуза.

Лаваллет тихонько приоткрыл дверь и выглянул наружу. Увидел сначала покойника, потом Чиуна.

– Что с ним случилось?

– Синанджу, – коротко ответил Чиун.

– Он сказал, кто его нанял? – спросил Лаваллет.

– Нет. В этом не было необходимости, – сказал Чиун.

– Почему это?

– Потому что я знаю, что его нанял ты.

– Я нанял его, чтобы убить себя самого? Да ты спятил!

– Есть только один человек, которому выгодны убийства остальных автомобильщиков. Этот человек – ты.

– Что за вздор! – возмутился Лаваллет. В этот самый момент в приемную вошла его секретарша, мисс Блейз, и, завидя босса, быстро глянула в шпаргалку, которую держала в руке.

– Звонил ваш консультант по связям с общественностью, мистер Лаваллет, сказала она, не поднимая глаз от бумажки. – Он просил передать, что разослал по редакциям материал, в котором сообщается, что все три автокомпании попросили вас их возглавить. – Она улыбнулась, подняла глаза и только тут заметила стоящего рядом с боссом Чиуна и сидящего у мертвого тела Римо. – О, простите, – смутилась она. – Я не знала, что вы не один.

– Идиотка! – прошипел Лаваллет, кинулся к открытым дверям лифта, нажал на кнопку, и двери за ним захлопнулись.

– Что в него вселилось? – удивилась мисс Блейз. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Ты можешь уйти, глупая женщина, – сказал Чиун и подошел к все еще сидящему у тела Римо.

– Римо, – тихо позвал он. – Человек, который по-настоящему виноват в этой смерти, только что вышел отсюда.

– Что? – отсутствующе спросил Римо.

– Поверь мне, боль и горечь, которые ты сейчас чувствуешь, – дело рук автомобильщика Лаваллета. Он зачинщик всех этих неприятностей.

Римо еще раз посмотрел на тело. Поднялся на ноги.

– Не знаю, – пробормотал он. – Мне, кажется, все равно...

– Римо, ты еще молод. Поверь мне. В жизни мужчины не раз случается так, что он вынужден совершать поступки, о которых потом жалеет. Все, что мужчина может, – это действовать с сознанием собственной правоты, и тогда он не должен никого бояться. Даже самого себя.

– Сознание собственной правоты?! О чем ты говоришь, Чиун! Я же убил своего отца!

– Но иначе он бы убил тебя, – сказал Чиун. – Разве это отцовская любовь? Отцы, Римо, так не поступают.

И тут Римо вспомнил вчерашний бой на крыше здания поблизости от «Америкэн автос», вспомнил, как Чиун отражал его удары, не делая ничего, что могло бы причинить Римо вред, и понял, что такое настоящая отцовская любовь, что такое семья. Он был не сирота, он не был сиротой с того самого дня, как встретился с Чиуном. Старый кореец был ему настоящим, неподдельным отцом, отцовство которого основывалось на любви.

И Синанджу, уходящая в древность длинная череда Мастеров, тоже была семьей Римо. Тысячи могучих богатырей через века протягивали ему свои руки.

Его семья.

– Так ты говоришь, Лаваллет смылся?

Чиун кивнул, и Римо сказал:

– Пойдем, папочка, прикончим подонка.

– Как тебе будет угодно, сын мой.

Лаваллет за рулем «дайнакара» торопился прочь от завода.

Пусть полиция во всем разбирается, думал он. Я буду все отрицать. Пусть попробуют что-нибудь доказать. Свидетелей-то нет!

Поворачивая на шоссе, он взглянул в зеркальце заднего обзора, не преследует ли его какая машина.

Нет. Позади были только два парня, в погоне за инфарктом трусящих оздоровительным бегом. Отлично. Он нажал на акселератор. «Дайнакар» рванул вперед. Но дистанция между ним и двумя бегунами в зеркале не увеличилась.

Напротив, они даже стали как будто ближе. Не может быть!

Но тут Лаваллет увидел, что это были за бегуны. Тот самый азиат и молодой парень с неживыми глазами! Они преследовали его. Они его догоняли.

Он бросил взгляд на спидометр. Семьдесят миль в час! Он прижал педаль почти к самому полу. Без толку. Бегуны сначала увеличились в зеркале, а затем поравнялись с набирающим скорость «дайнакаром».

В открытое боковое окно Лаваллет покосился на бегущего рядом Римо.

– Вам меня не остановить! Как бы вы, черт вас возьми, ни бегали!