Уоррен Мерфи: Узы крови

– Это ты уже говорил, – сказал Чиун.

– Так оно и было. Оно и сейчас так. Потерпи чуток. Объехав Хобокен, Ньюарк и супермаркеты Парамауса в Нью-Джерси, водитель наконец и впрямь направился к Раю, где с неописуемой любезностью помог Чиуну выйти.

– С вас одна тысяча триста пятьдесят шесть долларов. Не считая чаевых, конечно.

– Это больше, чем я платил в прошлый раз, – сказал Чиун.

– Цены поднялись.

– Что, в три раза?

– Может, и так, – пожал плечами таксист и вежливо улыбнулся.

Он уже представлял себе, как славно проведет уик-энд. Может, на бейсбол сходит.

– Предлагаю сделку, – сказал Чиун, пересчитывая монеты в кошельке для мелочи.

– Какую еще сделку? – запротестовал водитель. – Мы же договорились: двойной тариф.

– Верно, – сказал Чиун. – Но насчет экскурсии по юго-западным пригородам Нью-Йорка договора не было.

– Ну заплутал я слегка, да, – пожал плечами водитель. – С кем не бывает.

– И насчет того, чтобы не прокалывать тебе шины, мы тоже не договаривались.

– Шины?.. Да ты шутишь!

Чиун вышел из машины и пнул правое заднее колесо.

– Что ты мне дашь за эту шину? Хорошая шина, упругая, прочная. Она отлично послужит тебе на долгом обратном пути.

– С какой стати? Это моя собственная шина!

Чиун наклонился и с легкостью вонзил в протектор указательный палец. Когда он его вынул, шина с громким хлопком спустилась. Такси осело на бок.

– Эй! Что ты сделал с моей шиной!

– Подумаешь. Ты можешь ее сменить. Человек, который за самую обычную поездку зарабатывает одну тысячу триста пятьдесят шесть долларов, всегда должен иметь с собой несколько запасных колес.

Водитель с ужасом смотрел, как крошечный китаец – и лет ему восемьдесят, не меньше, – подходит к радиатору и задумчиво осматривает передние колеса.

– Что, если я спрошу с тебя девятьсот сорок семь долларов за эту пару?

– Грабеж!

Чиун поучающе потряс пальцем.

– Нет, не грабеж. Торговля. Ты торговался со мной, теперь я торгуюсь с тобой. Ну, быстро. Согласен?

– Ладно. Только не порть шины. Мне еще до города ехать.

– Через Эсбюри-парк, – сказал Чиун, подходя к левому заднему колесу. Отлично. Итак, я все еще должен тебе четыреста девять долларов за услуги.

Заплатишь пятьсот за эту оставшуюся шину?

– Но тогда я еще буду должен тебе девяносто девять! – возмутился шофер.

– Наличными, – сказал Чиун.

Доктор Харолд У. Смит не любил, чтобы ему мешали, но когда секретарша подробно описала ему посетителя, нажал на потайную кнопку и монитор его компьютера убрался в свое гнездо, утопленное в дубовой столешнице спартански скромного письменного стола.

Поступил он так только в силу привычки, поскольку, хотя компьютер Смита был подключен ко всем важнейшим информационным сетям, какие только есть в мире, и, следовательно, обеспечивал доступ к самым разнообразным тайнам, Чиун в них все равно никогда бы не разобрался. Один только Смит, будучи главой секретного агентства КЮРЕ, понимал, что там, на экране, к чему. Оба – и Римо, и Чиун – во всем, что касалось техники, были безнадежны. Они и с телефоном-то едва справлялись, что уж там говорить о компьютере!

– Привет тебе, Император Смит, – сказал Чиун.

– Это пока все, миссис Микулка, – отпустил Смит свою седовласую секретаршу.

– Может, пригласить служителя? – предложила та, с опаской поглядывая на странного старика.

– Нет необходимости, – сказал Смит. – И пожалуйста, не соединяйте меня ни с кем.

Миссис Микулка удивленно подняла бровь, но тихо закрыла за собой дверь.

– Я не вызывал вас, Чиун.

– Тем не менее ваше удовольствие от нашей встречи возвращено вам стократ.

– Римо не с вами? – усаживаясь, спросил Смит и поправил свой галстук выпускника Дартмута.

У него были редкие седые волосы, а на лице застыло выражение человека, который только что обнаружил червяка в своем яблоке. Он был еще молод, когда занял свой пост в КЮРЕ, и успел состариться на этой службе.

– Римо еще не вернулся с последнего задания, – сказал Чиун. – Но это сейчас неважно.

– Странно, – сказал Смит. – У меня есть сведения, что его объект... ликвидирован.

Чиун улыбнулся. Смит всегда испытывал трудности, говоря о смерти.

– Еще одна драгоценность в вашей короне, – поздравил он, удивляясь, почему это Смит и успех, и горькое поражение воспринимает с одинаково кислой миной.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы меня так называли, – сказал Смит. Император! Вы прекрасно знаете, что никакой я не император.