Уоррен Мерфи - Узы крови

Уже три часа Чиун, – и есть надежда, что потомки запомнят его под именем Великий Учитель Чиун, – томился от того, что решение ускользает от него.

Наконец тонкие пряди волос, ниспадающие ему на уши, вздрогнули. Глаза Мастера Синанджу открылись, подобно агату, освобожденному от каменной шелухи, чистые, яркие, не подвластные времени. Плавным движением он перетек в стоячее положение. Решение принято.

Он наденет кимоно не синее с вышитым на груди оранжевым тигром, а серое шелковое.

Неслышно переступая, Чиун подошел к четырнадцати лакированным дорожным сундукам, сложенным в дальнем углу гостиной. Сундуки никогда не распаковывались из-за гнетущей, зловещей, мрачной – нет, лучше сказать, гнусной, отвратительной, ненавистной! – работы, которую Мастер подрядился исполнять в этой варварской Америке. Ненавистной. Именно. Этим словом он и воспользуется. Император Смит оценит степень неудовольствия Чиуна, если Чиун употребит именно это слово. В конце концов Смит – белый, а покорейски, на языке предков Чиуна, «ненависть» и «белизна» – синонимы. Этого он, положим, Смиту не скажет. Он скажет только, что ему, Чиуну, ненавистны постоянные переезды из гостиницы в гостиницу, словно он бродяга, не имеющий места, куда преклонить голову, не имеющий дома, где можно распаковать наконец четырнадцать дорожных сундуков. Разве так подобает жить Мастеру Синанджу?

Чиун отыскал серое шелковое кимоно, и хотя в номере никого, кроме него, не было, переодеваться отправился в спальню, предварительно плотно прикрыв дверь и задернув шторы. Очень скоро при полном параде он вышел из отеля, расположенного вблизи Центрального парка.

На улице он попытался поймать такси. Первые три машины, не останавливаясь, промчались мимо.

Четвертую Чиун остановил, хладнокровно выйдя на проезжую часть прямо у нее на пути. Такси взвизгнуло тормозами и замерло, причем бампер и колени Чиуна разделяло не более миллиметра.

Водитель высунулся в окно и заорал:

– Эй, что с тобой?!

– Со мной ничего. Я один. Я хочу нанять эту повозку.

– Это такси, а не повозка, чудило, – ухмыльнулся водитель и указал на световой сигнал на крыше автомобиля. – Видишь, не горит? Значит, занят.

Чиун посмотрел на лампочку и фыркнул:

– Я заплачу больше.

– Чего!?

– Я сказал, что заплачу тебе больше, чем твой нынешний наниматель.

– Слушай, приятель, не знаю, откуда ты свалился, но так у нас в Америке не делается. Обслуживаем в порядке очереди. А теперь освободи-ка проезд.

– Понятно.

И у Чиуна как бы вдруг выпал из пальцев золотой, которым он поигрывал, обольщая таксиста. Монета закатилась под левое переднее колесо. Чиун взмахнул своим длинным ногтем, выметая оттуда золотой, такси вдруг вздрогнуло, а из проколотой шины пошел с ленивым посвистом воздух.

– Что это шипит? – спросил таксист.

– Твоя шина, – ответил Чиун. – Испускает дух. Ай-ай-ай! Сам виноват, не покупай американских.

Водитель выбрался поглядеть на сплющенную шину.

– Черт! Наверно, где-то на гвоздь напоролся. Что ж, леди, придется вам выйти. Надо менять эту штуку.

Из машины появилась средних лет дамочка в очках с блюдце и плотно обтягивающем крупные формы платье.

– Я уже и так опаздываю, – сказала она. – Я не могу ждать.

– Как хотите, – сказал таксист, вытаскивая из багажника домкрат и запаску. Ворча себе под нос, он скорчился у проклятого колеса и начал откручивать гайки. Услышав, как хлопнула дверь, поднял голову. – Эй, ты что это там?

С заднего сиденья раздался скрипучий голос:

– Я не тороплюсь, – благодушно ответствовал Мастер Синанджу. – Я подожду.

– Ну и денек, – пробормотал таксист.

– Судьба, – философски сказал Чиун, аккуратно снимая с ногтя указательного пальца прилипший кусочек резины.

Тремя часами позже такси доставило Чиуна к подъезду санатория «Фолкрофт», расположенного в городке Рай, штат Нью-Йорк, на север от Манхэттена. Сначала водитель не хотел везти Чиуна в такую даль, но после недолгого уламывания, сопровождаемого осмотром и перебором старинных восточных золотых, сменил гнев на милость.

– Это другая дорога, – заметил Чиун, когда они выехали за границу города в районе Эсбюри-парк. – Я еще этой дорогой ни разу не ездил.

– Новая, – сказал таксист, в полной уверенности, что старый пень не знает, что Эсбюри-парк на юге Нью-Иорка, в то время как Рай от него – на север. Они договорились, что Чиун заплатит в два раза больше показаний счетчика; таким образом, он за одну эту поездку сделает недельную выручку и сможет позволить себе до понедельника не работать. – Мы почти приехали.