Уоррен Мерфи - В руках врага

— Это вовсе и не массированная контратака, — догадался молоденький офицер.

— Поздравляю с возвращением на землю! — похвалил маршал Деня.

— Там действовала одна-единственная группа. И они двигались от одной нашей явки к другой. И вне всякого сомнения, Василивич сотрудничает с ними, потому что только он напрямую связан со всеми нашими подразделениями. Он перешел на сторону врага и теперь ведет эту террористическую группу по всем нашим явкам, — говорил молодой офицер.

— Неверно! — грозно сказал Деня.

— Почему? — недоумевал молодой офицер.

Деня быстро соображал. Как бы это все дело не упустить из рук. Он слишком долго работал с Василивичем, чтобы так легко отдать его в руки Кремлю, обитатели которого мирно снят в уютных постелях и не знают, что это такое — когда тебе приставляют к животу ствол и грозят обмотать кишки вокруг ближайшего дерева.

— Потому, — ответил Деня.

— Почему потому, товарищ маршал? — не отставал офицер.

— Потому что так и было задумано, — сказал он э раздумье. — «Подсолнух», наш непосредственный противник в ЦРУ, устарел. Почему он устарел? Потому что у Америки появилась более эффективная террористическая группа. Что же делать? Каким образом нейтрализовать их новые силы? Надо разоблачить «Треску» и избавиться от того, что Америка в любом случае выбросит на свалку. Но как это сделать? Заставить их сдать оружие под предлогом предотвращения очередного международного скандала. Почему же американцы решат оставить себя безоружными? Неужели среди вас найдется хоть один дурак, который поверит, будто Америка останется безоружной перед лицом сегодняшнего мира?

Какой-то офицер предположил, что у американцев просто крыша поехала. Он перечислил ряд недавних инициатив американского внешнеполитического ведомства.

Деня отпарировал, сказав, что если этот офицер хочет работать в министерстве иностранных дел, то его здесь никто не держит. Здесь — КГБ.

— Василивич, этот выдающийся, талантливейший, отважный и преданный офицер, просто-напросто спас партию и народ России. В то время как кисейные барышни на площади Дзержинского травят небылицы, точно английские журналисты.

Офицер связи Военно-Морского флота при сравнении с английскими журналистами густо покраснел. Пусть Деня и маршал КГБ. Это не дает ему никакого права называть коллег англичанами.

— Извините, что оскорбил вас в лучших чувствах. Я имел в виду англичан только как пример. Я ведь даже не сказал «англичане», я имел в виду английских журналистов как пример глупости. Я глубоко уважаю Военно-Морской флот, и, возможно, это вас удивит, Королевский британский флот, и, что удивит вас еще больше, всех подданных британской короны. Ну, все довольны?

Морской офицер принял извинения.

— Ну и славно, — сказал Деня и наотмашь ударил офицера ладонью по лицу. — А теперь запомни, кто я. Маршал Деня, у которого в бою котелок варит, и я за вас гроша ломаного не дам, потому что ни один из вас не допер, что «Подсолнух» устарел для Америки, потому-то «Треска» нам тоже уже не нужна. Ибо, кретины недоделанные, — что «Подсолнух», что «Треска» — это же все едино!

Оторопевшие офицеры закивали. Даже морской офицер с красной, точно ошпаренной, щекой тоже кивнул. Деня обладал неотъемлемым правом быть их командиром, и сейчас он продемонстрировал это право.

— Генерал Василивич направляет их новую террористическую группу на «Треску» не для того, чтобы нас уничтожить. Он жертвует жизнью своих товарищей, чтобы мы сумели увидеть их новое оружие в действии и выработать контрмеры. Согласен, действует он отчаянно, рискованно, но блестяще! Мы делаем шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперед. Господа, пускай Америка и заварила всю эту кашу, но, уверяю вас, доварим ее мы сами.

И он грохнул кулаком по столу.

— Я собственной жизнью клянусь! — заявил он решительно. — Выше голову, барышни! Добро пожаловать в мир холодной войны.

Он знал, ему не надо было клясться своей жизнью. Конечно, это так. Но сам факт, что он произнес эти слова, придавал всему сказанному им ранее патетическое звучание. Он был не так уж и храбр, как могли подумать эти офицеры. Сокрушительный провал всех его подразделений в Европе, по всей видимости, грозил ему если не смертью, то как минимум тюрьмой. И, взвесив все «за» и «против», Деня решил, что Василивич либо мертв, либо поступает именно так, как описал его действия Деня. Всю жизнь приходится балансировать на острие бритвы.