Уоррен Мерфи - Заговор на Нуич-стрит

Раздавшиеся было приветственные выкрики застыли на губах делегатов. Первыми смолкли их жены. Да, Джетро снова начудил – он был одет в синий бархатный комбинезон, открытый спереди до пупа.

Но то, что было надето на его подруге-блондинке, было открыто от пупка… Она посылала в зал воздушные поцелуи. Светлые волосы свободно падали на плечи.

Дамы стали выражать мужьям недовольство. Некоторые – толчком локтя в бок, некоторые – ледяными взорами. Одна из них стерла улыбку с лица супруга при помощи коктейля, который весь вечер держала в руках.

– Позор! – произнесла одна.

– Я думала, что он, став президентом, хотя бы женится на ней, – сказала другая.

– Не могу поверить своим глазам, – добавила третья.

Дело было отнюдь не в том, что этим людям был чужд инстинкт продолжения рода, просто в их среде вопросы секса не принято было обсуждать в смешанной компании. «Смешанной» означало, что присутствуют мужья и жены. Почти все мужья имели связи на стороне, хотя бы с местными проститутками. Женщинам разговоры с подругами и сласти заменяли любовные интрижки. Но внести «такой разврат» в почти семейное торжество – это было слишком! Так не делается.

– Ах, этот твой президент! – прорычала госпожа Негронски. – Твой президент и эта шлюха! Не знаю, что за извращенцы охмурили вас, водителей, но скажу тебе, Зигги, что теперь тебе не удастся прикоснуться ко мне своими грязными руками, пока рак на горе не свистнет!

Негронски пожал плечами. Это была не самая страшная угроза на свете. Плохо только, что жена к тому же перестанет с ним разговаривать, как будто эти две вещи взаимосвязаны.

Госпожа Бладнер, едва взглянув на стройную полуобнаженную фигуру подружки Джетро, почувствовала сильнейшую депрессию, для преодоления которой решила опять взяться за еду. Угнетенная своим весом и возрастом, она припомнила мужу все его проступки и сообщила, что еще тогда, в 1942 году, прежде чем выходить за него, ей надо было сообразить, что он будет голосовать за эксгибициониста, которому место в тюрьме. Таким людям нет оправдания, они должны находиться за решеткой. Тех, кто проламывает другим головы монтировкой, можно простить: в этом, по крайней мере, нет ничего неприличного.

Госпожа Пигарелло внимательно оглядела человека, за которого голосовал ее муж, и его подругу и тронула супруга за плечо. Когда он обернулся, она плюнула ему в лицо.

Фанфары и барабаны духовых оркестров прогремели приветствие, и к микрофону подошел Джин Джетро. Одинокие аплодисменты подчеркнули тишину зала.

– Привет, ребята! – начал Джетро.

Молчание.

– Я рад, что мы собрались вместе и празднуем победу. Победу не только водителей Америки, победу всего американского народа. Вместе мы свернем горы. И я должен сказать вам: большое спасибо!

Раздалось несколько хлопков.

– Сейчас, по-моему, настало время поговорить об оплате нашего труда. Пилоты водят самолеты и зарабатывают больше тридцати тысяч в год. Докер может за год принести домой восемнадцать тысяч. Если наш водитель зарабатывает пятнадцать тысяч, это считается хорошо. Но я думаю иначе, потому что не вижу большой разницы между человеком, который перемещает грузы по земле, и тем, кто перемещает их, например, с корабля на берег. Нет принципиальной разницы и между водителем, ведущим автомобиль по дороге, и пилотом, ведущим свою машину в небе.

Слишком долго мы воспринимали все это, как должное, слишком долго считали, что пара сотен долларов в неделю – нормальная зарплата. Слишком долго члены нашего союза возвращаются домой измотанными физически и с нервным стрессом, и все это – за пару несчастных сотен в неделю, если удается столько заработать.

Джетро помедлил, давая аудитории возможность осмыслить сказанное.

– Давай, Джин, давай! – раздался в зале женский крик. – Говори дальше!

– Наш профсоюз – самый крупный и влиятельный в стране. В мире.

Зал стал наполняться радостными возгласами. Воздух пронизал одобрительный свист. Аплодисменты стали переходить в ритмичную овацию.

Джетро поднял руку, успокаивая зал.

– Нам говорят, что водитель грузовика не заслуживает двадцати пяти тысяч в год.

Крики радостного изумления. Аплодисменты.

– Но я отвечу им так: если вы хотите есть, если вы хотите пить молоко или содовую, или что-то еще, если вам нужен телевизор или новый автомобиль, вам придется платить водителям по двадцать пять тысяч в год. А водители смогут платить своим представителям – я имею в виду выборных работников – столько, сколько они заслуживают, защищая интересы всех членов профсоюза, От ста тысяч в год бизнес-агентам до ста двадцати пяти – руководителям региональных отделений профсоюза.