Крейг Расселл - Брат Гримм

— Вернер… — позвал Фабель, не отрывая взгляда от снимка. — Думаю, что мы нашли нужного парня. Это не клиент, а сам татуировщик.

В студии была еще одна дверь. Но дверная панель была снята, видимо, для того, чтобы выжать максимум из крошечного пространства, и проем закрывали разноцветные пластиковые ленты. Вернер продолжал изучать студию, в Фабель приступил к осмотру других комнат. Он раздвинул ленты и вышел в крошечный квадратный зальчик. Справа от Фабеля находилось маленькое, размером со шкаф, помещение с унитазом и умывальником, а прямо перед собой он увидел крутые ступени. Несколько ступеней вели прямо, а затем резко поворачивали направо и через несколько шагов еще раз направо. Квартира на втором этаже состояла из трех небольших комнат. В одной из них, сочетавшей в себе кухню и гостиную, стояли диван и кожаное кресло. Кресло было из того же комплекта, как и те, что стояли в студии, но пребывало оно в гораздо более приличном состоянии. В кухне-гостиной были древнего вида телевизор и стереосистема. Вторая комната служила спальней. Она была настолько крошечной, что могла вместить лишь кровать, книжный шкаф у стены и стоящий на полу рядом с кроватью торшер.

Крошечная квартира произвела на Фабеля гнетущее впечатление. Она была убогой, но опрятной, и Бартманн, видимо, старайся содержать ее в чистоте. Но это было жилье одинокого мужчины — пусть функциональное, но зато лишенное души. Фабель подумал о своей квартире с классной меблировкой, полами из бука и потрясающим видом на Альстер. Его жилье, конечно, шло по иному, высшему разряду, но между жалким коконом, в котором протекала жизнь Бартманна, и апартаментами Фабеля существовало какое-то гнетущее сходство. И вот, находясь в мертвом жилье мертвого человека, Фабель принял жизненно важное для себя решение.

Фабель заглянул под кровать и обнаружил там большую нотную папку. Он достал папку и, прежде чем открыть, положил перед собой на кровать. В папке оказались выполненные тушью рисунки, сделанные углем эскизы и пара картин маслом. Вдохновения безликие сюжеты — деревья, здания, натюрморты — не вызывали. Судя по всему, это были лишь упражнения для развития навыка рисовальщика, лишенные подлинной художественности. Однако Фабель был вынужден признать, что рисунки выполнены мастерски. Под каждым из них стояли инициалы — «М.Б.».

Оставив папку на кровати, Фабель перешел к книжной полке. Это было собрание книг, почти целиком посвященное искусству татуировки. Здесь находились научные труды по истории тату, книги с рисунками почти порнографического характера в стиле фэнтези и справочники по профессиональному оборудованию, инструментам и расходным материалам. Но в коллекцию входили три книги, полностью выпадавшие из общей тематики. Увидев одну из них, Фабель почувствовал, как шевельнулись волосы на затылке. Братья Гримм «Избранные сказки». Рядом со сказками стояла пара книг, посвященных старинным готическим шрифтам.

Старинные германские шрифты и сказки братьев Гримм — вовсе не те предметы, которые можно увидеть в жилище татуировщика. Еще одно убийство, имеющее отношение к братьям Гримм, и еще одно тело, которое в отличие от других не предназначалось для глаз посторонних.

Фабель снял три книги с полки и отложил в сторону, чтобы позже поместить в пакет для вещественных доказательств. Некоторое время он стоял в убогой спальне, глядя на книги. Он знал, что ему еще предстоит установить их истинное значение. Фабель знал также и то, что сделал шаг, существенно приблизивший его к убийце. Открыв мобильный телефон, он надавил на кнопку быстрой связи.

— Анна, говорит Фабель. У меня к тебе очень странная просьба. Не могла бы ты позвонить Фендриху и поинтересоваться, есть ли у него на теле татуировка?

14.10, вторник 27 апреля. Нейштадт, Гамбург

Когда Фабель позвонил Вайсу домой, тот, проявляя безукоризненную вежливость и готовность к сотрудничеству, все же ухитрился внедрить в свой тон нотку недовольства. Писатель сказал, что весь следующий день решил посвятить работе — он будет ставить автографы на свои книги и собирать материал для следующего опуса. Он собирался побывать в Нейштадте и назначил Фабелю встречу примерно на половину двенадцатого.

— Если вы, конечно, не имеете ничего против допроса на свежем воздухе, — добавил он.

Фабель, явившись, как обычно, за десять минут до назначенного срока, уселся на скамью на пешеходной улице Петерштрассе. Небо, с которого исчезли последние мазки облаков, предстало перед людьми во всем своем голубом великолепии. Фабель проклинал себя за то, что влез в теплую куртку от Джагера. Погода постоянно менялась, и Фабель, пытаясь выбрать для себя правильный наряд, разделял страдания всех обитателей Гамбурга. Он не мог снять куртку, так как на его поясе висел тяжелый автоматический пистолет, и в силу этого ему пришлось выбрать скамью в тени деревьев, высаженных на мощенной булыжником улице. По обеим сторонам Петерштрассе стояли пяти- и шестиэтажные дома в стиле барокко со множеством окон по фасадам. Чуть позже половины двенадцатого из дверей дома № 36 появилась гигантская фигура Вайса. Дом № 36 стоял на углу Петерштрассе и Хюттен. Фабель хорошо знал это здание, поскольку часто заходил в него в бытность студентом. Он встретил Вайса стоя, и они обменялись рукопожатиями. Вайс жестом пригласил Фабеля занять место на скамье.