Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)

Тишина. Фрэнк позвонил еще раз. Через минуту, когда ответа так и не последовало, Тони просунул руку под пиджак и вынул из наплечной кобуры револьвер. Ноги задрожали и свело живот в ожидании опасности. Фрэнк тоже вытащил револьвер и одним ударом распахнул дверь. В фойе никого. Тони, согнувшись, заглянул в комнату. Та часть комнаты, которую он успел заметить, была погружена в темноту и молчание. Задернутые гардины не пропускали солнечного света.

Тони крикнул:

— Полиция!

Его голос отразился в галерее.

С дерева вспорхнула птица.

— Выходи, руки за голову, Бобби!

На улице просигналил автомобиль. Где-то зазвонил телефон: его трель глухо доносилась из-за стены.

— Бобби! — крикнул Фрэнк. — Слышишь, что тебе говорят? Полиция. Все кончено. Выходи. Выходи! Немедленно!

Во дворе стих смех у фонтана. Тони показалось, что он слышит шарканье ног во всем доме: как будто любопытные жильцы робко крадутся к окнам.

Фрэнк медленно повторил:

— Мы не хотим стрелять, Бобби!

— Послушай! — продолжал Тони. — Не заставляй нас применять силу. Выходи.

В ответ — молчание.

— Если бы он был здесь, — сказал Фрэнк, — то не выдержал бы и послал нас куда подальше.

— Что же делать?

— Мне кажется, мы вляпались.

— Может быть, вызвать спецподразделение?

— Он, скорее всего, не вооружен, — сказал Фрэнк.

— Ты шутишь.

— Раньше он никогда не попадался с оружием. Только с женщинами. Бобби смелый.

— Он убийца.

— Женщин. Он опасен только для женщин.

Тони закричал:

— Бобби, последний твой шанс! Черт побери, выходи!

Тишина. Сердце бешено колотилось в груди.

— Пора кончать, — прошептал Фрэнк.

— Если мне не изменяет память, в прошлый раз первым шел ты, — сказал Тони.

— Да.

— Сейчас моя очередь, — сказал Тони.

— Я знаю, ты ждал этого.

— Да.

— Всем сердцем.

— Которое сейчас скачет в горле.

— Иди, он твой, тигр.

— Прикрой меня.

— Коридор слишком узок, когда ты войдешь, я сразу потеряю тебя из виду.

— Я согнусь в три погибели.

— Давай, как утка. Мне нужно видеть над тобой.

Живот похолодел. Тони сделал два глубоких вдоха, пытаясь успокоиться, но от этого легче не стало: сердце забилось еще чаще и сильнее, чем прежде. Пригнувшись, Тони проник в фойе, выставив вперед руку с револьвером. Он торопливо прошел по скользкому кафельному полу и замер у порога комнаты, вглядываясь в темноту и каждое мгновение ожидая получить пулю в лоб.

Комната была освещена узкими полосками света, проникавшими сквозь неплотно задернутые гардины. Тони рассмотрел неподвижные тени: стулья, столы. Комната, кажется, была набита громоздкой и дорогой мебелью. Полоса света падала на красную бархатную обивку софы и освещала геральдическую лилию ажурной конструкции на боковой панели.

— Бобби!

Нет ответа.

Где-то тикали часы.

— Мы не будем стрелять, Бобби!

Тишина. Тони замер. Он слышал, как дышит Фрэнк. Медленно, осторожно Тони выпрямился. Он нашарил на стене выключатель и повернул его. На потолке вспыхнула люстра, на абажуре были изображены сценки корриды. В комнате никого не было.

Сзади подошел Фрэнк и молча указал на закрытый шкаф в фойе. Тони отступил в глубину комнаты. Фрэнк, держа револьвер у живота, резко распахнул дверцы шкафа. Внутри валялись пустые коробки из-под обуви и висели два пиджака.

Стараясь не подходить близко друг к другу, чтобы не представлять для Бобби легкой мишени, они пересекли комнату. У стены располагался застекленный шкафчик со странно большими железными петлями: внутри желтели грязные рюмки. Посередине находился громадный восьмиугольный стол с бронзовой инкрустацией. Софа и стулья были обтянуты ярко-красным плюшем и украшены золотой бахромой с черными кистями. На окнах висели оранжевые парчовые гардины. Ноги утопали в ядовито-зеленом ковре.

Тони и Фрэнк прошли на кухню. Здесь царил хаос. Холодильник был раскрыт настежь. Консервы, кастрюли, коробки — все было сметено с полок и валялось на полу. Кто-то в ярости топтал их: осколки стеклянной посуды хрустели под ногами Тони и Фрэнка. На желтом кафеле, как розовая амеба, расплылась и застыла лужа вишневого сока. Повсюду поблескивали кроваво-красные вишенки. Печь была залита шоколадом и усеяна кукурузными хлопьями. На столе лежали соленые огурцы, сухие спагетти. На беленой стене горчицей было выведено слово:

КОКОДРИЛОС.

Фрэнк шепотом спросил:

— Что это?

— Испанское слово.

— Что оно значит?