Дин Кунц - Голос ночи

Когда Колин сидел на скамье, ожидая ее прихода, он думал, что ему будет трудно разговорить ее. Но он затронул чувствительную струну. Она не могла молчать. Она продолжала бубнить, как будто была машиной, роботом с заложенной внутрь программой. И теперь ему стало казаться, что эта машина очень скоро выйдет из строя: за внешним спокойствием и деловым фасадом серьезные неполадки вызывали сильный перегрев механизма. Слушая ее рассказ, он словно различал также звуки крошащихся шестеренок, взрывающихся вакуумных ламп и лопающихся пружин.

— Рой у нас жил уже два с половиной года, — продолжала она, — когда я обнаружила, что у меня все же будет ребенок. Врачи ошибались. Я чуть было не умерла при родах, и после этого уже не осталось никаких сомнений, что это будет мой первый и последний ребенок, но я родила ее. Они ошиблись. Несмотря на все их сложные исследования, и процедуры, и консультации, и их умопомрачительные счета, все они ошиблись. Этот ребенок был чудом. Бог, оказывается, предначертал, что у нас после всех наших горестей и разочарований наконец родится ребенок, и сотворил чудо, ниспослав нам это дитя. А я не верила в Него, была слишком нетерпеливой. Я ненавижу себя за это. Я уговорила Алекса усыновить ребенка. А потом появилась Белинда, та, которая должна была стать нашей. Но у меня не было веры. И поэтому, через пять коротких лет, ее у нас забрали. Ребенок, которого у нас не должно было быть, отнял у нас того, которого даровал Господь. Ты видишь, в чем дело?

Жгучий интерес, с которым Колин слушал ее исповедь, сменился чувством неловкости. Он не хотел знать всю, порой отталкивающую, подноготную этих событий. Он огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не мог ли кто-нибудь услышать ее рассказ, но поблизости от скамейки никого не было.

Миссис Борден повернулась к нему:

— Почему вы пришли сюда, молодой человек? Зачем вы рассказали мне тайну Роя?

Он пожал плечами:

— Мне казалось, что вам надо об этом знать.

— Ты ожидал, что я предприму какие-нибудь меры против него?

— А вы разве ничего не будете делать?

— Если бы ты знал, как мне хотелось бы, — сказала она с поразившей его ненавистью. — Но я не могу. Если я начну опять говорить им, что он убил мою девочку, они вновь упекут меня в больницу.

— А-а. — О таком исходе он догадывался еще до того, как она упомянула об этом.

— Никто не поверит мне, когда дело коснется Роя, — сказала она. — И кто поверит тебе? Как говорила твоя мать, у тебя проблемы с наркотиками.

— Нет, это неправда.

— Так кто же поверит любому из нас?

— Никто.

— Нам нужны доказательства.

— Да.

— Неопровержимые доказательства.

— Точно.

— Что-нибудь реальное, — продолжала она. — Может быть... если бы тебе удалось заставить его еще раз все это рассказать... о том, как он умышленно убил ее... и, может быть, спрятать магнитофон и записать все...

При упоминании о магнитофоне Колину стало не по себе.

— Неплохая идея.

— Должен быть какой-то выход, — сказала она.

— Да.

— И мы найдем его.

— Обязательно.

— Придумаем, как поймать его.

— Ладно.

— Мы встретимся еще раз.

— Зачем?

— Здесь. Завтра.

— Но...

— Раньше лишь я одна противостояла ему, — сказала она, наклонившись близко к Колину. Он чувствовал ее дыхание на своем лице: мята. — Но теперь ты тоже знаешь о нем. Вместе мы сумеем придумать способ рассчитаться с ним. Я хочу этого. Я хочу, чтобы все знали, что он готовил убийство моей девочки. Когда они узнают правду, как они заставят меня оставить его у себя в доме? Мы ушлем его туда, откуда он пришел. Соседи будут молчать. А что еще они смогут сделать, когда узнают, что он совершил? Наконец я буду свободна от него. Исполнится мое единственное желание! — Ее голос упал до заговорщического шепота: — Ты ведь поможешь мне?

У него мелькнула безумная мысль, что сейчас настанет черед совершения ритуала кровного братства.

— Поможешь ведь? — еще раз спросила она.

— Конечно. — Он знал точно, что больше ни за что не встретится с ней: она пугала его не меньше Роя.

Она дотронулась рукой до его щеки; он хотел отодвинуться, но понял, что это было проявлением нежности. Пальцы у нее были холодные.

— Ты хороший мальчик, — сказала она. — Ты правильно сделал, что пришел ко мне.

Он не знал, как убрать ее руку со своей щеки.

— Я всегда знала правду, — продолжала она. — Но какое это облегчение — знать, что есть еще человек, которому все известно. Обязательно приходи сюда завтра. В это же время.