Чейз засмеялся.
— Не вижу ничего смешного, — сказал Судья.
— А я вижу. Тебе надо было познакомиться с родителями Майкла Карнса. Ты с ними никогда не встречался?
— Нет, — ответил Судья в недоумении. Чейз все еще смеялся, но вдруг понял, что это нездоровый смех, слишком вымученный и напряженный. Он перестал смеяться и посидел молча, стараясь овладеть собой. Потом спросил:
— А что Бренц?
— Я знал его — в библейском смысле слова.
— Он был твоим любовником? — уточнил Чейз.
— Да. Но это был мелочный, мерзкий тип, да к тому же грозил мне разоблачением. То, что он сам замешан, его не волновало. Он говорил, что ему наплевать, пусть хоть весь город знает.
— У него правильное отношение к своим пристрастиям, — заметил Чейз.
— Выставлять напоказ собственный грех, упиваться им? Это, по-твоему, здоровое отношение?
— Гомосексуализм — грех только для тех, кто хочет так думать, — сказал Чейз. — Для всех остальных это просто другой способ смотреть на мир.
— Ты испорчен, как и все остальные, — сказал Судья. — По крайней мере, я считаю его слабостью, чем он и является.
— Как давно вы с Бренцем были любовниками?
— Два года назад, — ответил Судья, — может, чуть раньше. После этого мы изредка виделись, но только по делам.
— Когда он позвонил тебе и рассказал, что я приходил и интересовался тобой?
— В воскресенье днем. Он назначил мне встречу в понедельник утром и сделал ошибку, намекнув, будто знает, в чем я замешан.
— А почему он не пошел прямо в полицию? Судья предпринял очередную безрезультатную попытку освободиться от веревки, потом, запыхавшись, откинулся на спинку стула. Когда он снова смог говорить, то произнес:
— Ему нужны были деньги. Однажды, два года назад, он точно так же грозился разоблачить меня, и тогда мне пришлось от него откупиться.
— Я думал, у него денег больше, чем у тебя, — удивился Чейз.
— Он игрок по натуре. Почуяв шанс, он не мог им не воспользоваться.
— Ты застрелил его из этого пистолета?
— Да.
— Где ты взял гранату?
Лицо Судьи на миг прояснилось.
— Я майор запаса. Летом у нас были маневры, и мне ничего не стоило стащить гранату из металлического ящика, где они хранились. Я решил, что она может пригодиться; так и случилось.
Чейз нашел в столовой бумагу и ручку, прихватил с журнального столика большую иллюстрированную книгу об Африке и принес это все в гостиную. Он положил книгу на колени Лински, на нее бумагу, а на бумагу — ручку и сказал:
— Я привязал тебе каждую руку отдельно. Сейчас я освобожу твою правую руку и продиктую признание, а ты его напишешь. Если попытаешься выкинуть какой-нибудь финт, я из тебя душу вытрясу. Ты мне веришь?
— Верю, — сказал Судья.
Чейз продиктовал признание, убедился, что оно написано правильно, и снова привязал руку Судьи. Книгу он вернул на журнальный столик, ручку положил в ящик письменного стола.
— Тебе, должно быть, ужасно интересно, — сказал Судья. — Не знаю, как ты нашел меня, но это, похоже, захватывающая история, как раз для первой полосы газеты.
— В газету это не попадет, — сказал Чейз. — Во всяком случае, то, что связано со мной.
— Чепуха, Чейз. Чистейшая чепуха. Ты же знаешь, что никуда тебе не деться от первой полосы. Даже если не хочешь в этом признаваться, ты — любитель рекламы, дешевый герой войны, который понюхал славы и теперь не может отвыкнуть.
— Нет, — возразил Чейз. — Ты ничего не понимаешь.
— Тебе нравится быть знаменитостью, верно? Ты убил всех этих женщин и детей...
— Не я один.
— А теперь каждый раз, когда в газете появляется твоя фотография, ты играешь на этом “геройстве”. Кавалер медали за доблесть. Что за комедия, Чейз. Ты отвратителен.
— Я не хотел этой медали, — признался Чейз. Он и сам не понимал, с чего это ему вздумалось оправдываться именно перед Судьей.
— Ну да.
— Именно так.
— Но ты взял ее и машину, да еще пошел на торжественный обед.
— Потому что так я мог быстрее всего с этим покончить и вернуться к нормальной жизни. Стоило мне от чего-нибудь отказаться, пресса стала бы в десять раз любопытнее.
— Все это рационализм.
— Ничего подобного! — рявкнул Чейз. — Черт возьми, к чему мне быть героем? Я просто хочу жить счастливо, как могу, как умею. Никакой я не герой.
— Почему ты не сказал этого журналистам? Чейз в волнении встал. Довольно, больше он не собирается обсуждать это.
— Ты правда собирался убить Гленду? — сменил он тему.
— Эту шлюху блондинку, с которой ты гуляешь?
Читать дальше