Петр Катериничев - Корсар. Наваждение

…Корсар слушал и – слышал… Теперь – другую мелодию, из давнего-давнего детства… Когда сидел он на укрытой ветвями желтеющего шиповника аллее и – ждал… Неясные томления еще только теплились в его груди – томления о той жизни, какая будет или может быть… Или о другой жизни, которой так никогда и не случится – потому что родился он не в то время и не там…

…И ему вдруг стало жалко себя и своей бездарной и одинокой жизни… И того, что никто и никогда не узнает о том, какой она была и чего в ней никогда не случилось… Невдалеке была как бы та самая набережная, но теперь по ней уже были настелены мостки – поверх засыпанных богов, и уже слонялся отдыхающий люд с целью пьяно убить время и сбежать от скуки повседневности, что поджидает их дома, да и здесь настигает чередованием похожих аттракционов и лейтмотивом расхожих мелодий… До свиданья, лето, до свиданья…

…Летом, как и юностью, все другое. Беспутные, бездумные дни летят хороводом, длинные, как детство, и теплые, как слезы… И кажется, ты можешь запомнить их все – до капли дождя, до оттенка травы, до проблеска вечернего луча по струящейся прохладе воды, до трепета ресниц незнакомой девчонки, с которой ты рассеянно разминулся, чтобы теперь помнить всю жизнь… И только когда разом упадет хрусткая изморозь, когда прозрачные паутинки полетят над нежно-зеленой стрельчатой озимью, светящейся переливчатыми огоньками росы, когда небо засветится чистой густой синевой сквозь вытянувшиеся деревца, когда лес вызолотится и запламенеет алым и малиновым – станет ясно, что лето кончилось, что его не будет уже никогда, по крайней мере такого… И все, что пряталось в тайниках и закоулках души, вдруг проступает неотвязной явью, и мы снова переживаем несбывшееся и мечтаем о том, чего никогда не случится, и это будущее вдруг становится манящим, желанным, искренним…

– Ты хотел о чем-то меня спросить, Корсар? – Так получалось, что сначала Дима видел движения губ Ольги, угадывая по ним будущие слова, а потом – слышал и их, наяву.

– Спросить? Разве?

– Ты что-то утверждал и что-то требовал…

Корсар прикрыл глаза ладонью, произнес слегка виновато:

– Извини. Я – забыл все. Опять приступ.

– Похоже, на этот раз все не было столь мучительно, как раньше?

– Правду? Это было… прекрасно. Почти – совершенно.

– Но оттого, возможно, не менее губительно, – мягко произнесла Ольга.

– Ты действительно так думаешь?

– Я не думаю. Я – знаю. У мира много способов убить наши души. Изменить то святое, что есть в нас, на набор ничего не значащих символов.

– Но мне снилась… ты.

– Может быть.

– Дело даже не в этом! А в том, что ты… и я… мы были – или всегда… или много-много раньше… чем сейчас… Скажешь, это снова бред?

– Нет. Ты говоришь правду.

– Не всю. Правду знаешь ты, Оленька, но молчишь. Потому что… тоже знаешь не всю?

– Может быть. Знаешь что, поехали отсюда.

– Далеко?

– За город. Там воздух чище…

– …И земля – мягче?

– Корсар, ты о чем?

– Подумалось вдруг: если человека хотят убить – его убьют.

– Ты что – хочешь им помочь?

– Не, это как-то неспортивно. Тем более мы уже ввязались в схватку. Так говорил Наполеон? Ты же сама слышала, правда?

– Слышал другой человек. И ему можно верить.

– Верить ему, верить в него… Да он – святой!

– Не богохульствуй, отрок. Раньше ты таким не был.

– Ты помнишь, каким я был раньше?

– Мне кажется – да. Ну что – едем?

– Обязательно. Только мне жалко бросать тут мешок с деньгами.

– Приторочим к моему «харлею».

– Твой святой не оскорбится? Привезешь к нему грешника, руки по локоть в крови, почти центнер денег сомнительного происхождения…

– …И саму себя. Ты догадался, что в одном из кофров?

– Винтовка специальная снайперская. Калибр девять миллиметров. Имеет оптический и ночной прицелы. При необходимости легко складывается и убирается в кофр или дипломат. Некогда состояла исключительно на вооружении особо секретных групп КГБ и ГРУ – типа «Вымпел», «Гранат», «Альфа». Теперь – другие времена. Все правильно?

– Все… кроме… Ты догадался, что это я тебя… берегла. Но не сказал – почему.

– Тут и гадать нечего – я красивый.

– Погнали, красивый!

– Знаешь, что меня греет? – спросил Корсар, устраиваясь на заднем «харлея».

– Неужели…

– Нет! – оборвал Ольгу Корсар. – У твоего святого есть непостижимое простым смертным прошлое… А у меня, да и у тебя тоже, грешных, – непредсказуемое и прекрасное будущее! Вперед!