Петр Катериничев - Корсар. Наваждение

– Могу помочь?

– Можешь. Первое. Сканер от «жуков» и прочей мелкой пакости, ненашенский, и «глушилку», можно – «серый шум».

Стас раздумчиво почесал курносый пятачок:

– Дорого будет…

– Так не тебе же платить. И еще. Хороший, – Корсар выразительно глянул на ботана, – японской сборки ноут, со всей начинкой и с программой сокрытия абонента – и для звонка с мобильного, и для Инета, только не ширпотреб, фирма плюс ручная сборка, чтобы дешифровать и вычислить клиента не смогли… сутки даже самые….

– Так кто вычислять будет?

– Считай, что ФАПСИ или АНБ.

– Или. Круто.

– Невозможно?

– Все возможно. Кто станет вычислять в первую голову – наши или америкосы?

– Думаю, наши.

– Очень хорошо.

– И – что хорошего?

– Один, – он окинул взглядом Корсара, – вроде вас что-то подобное заказал, но для Штатов, от «наших» и «ихних», выдал аванс щедрый, я сделал программу, унифицировав ее под…

– Подробности не нужно, ладно?

– Короче: я сделал. Он за изделием не явился. – Стас зачем-то взглянул на часы. – Больше полугода прошло. – Помедлил, пытаясь судорожно изобразить на лице скорбь, – не вышло. – Думаю, уже и не явится.

– Сколько за все?

– Дорого. Вернее – очень дорого.

– Ты не высчитывай мою кредитоспособность, ты сумму назови.

Стас косанул на азиата, попросил:

– Отойдем?

– Вестимо.

Они прошли с полквартала, остановились у двухэтажного, выстроенного еще в XIX веке домика, чудом не захапанного каким-то банком – с палисадом, клумбами цветочными, словно в Москве бушевали средние пятидесятые! Стас назвал цену. Корсар кивнул. Спросил:

– Живешь здесь?

– А что? – насторожился Стас.

– Чайку бы. Покрепче.

– С сахаром?

– С кусковым, только – не рафинадом.

Стас улыбнулся понимающе:

– Сделаю. Сам – любитель.

И действительно через минут семь он вернулся, принес невероятной крепости чай в заварном чайнике позапрошлого века, стакан в подстаканнике, на блюдечке – ослепительно-белый колотый сахар, на другом – подсушенный и присоленный черный хлеб.

– Да ты маг просто, – не сдержался Корсар, налив чаю и сделав первый глоток. Потянул аромат поджаренного хлеба. – Чародей.

– Мы еще и в «железе» кое-что смыслим, – улыбнулся ботан и ушел. Но, как Карлсон, обещал вернуться. А куда он на хрен денется? Появился ботан минут через двадцать с еще одним чайником – в смысле заварным, а не пользователем Интернета. Со стаканом, ноутбуком и с тремя невзрачного вида мобильными, сканером, нейтрализатором прослушки.

Прихлебывая чаек, мастер программирования, взлома и прочих хакерских шалостей долго, подробно и вдумчиво растолковывал Корсару, как пользоваться всем этим богатством. Корсар попробовал сам, все получилось. Он поблагодарил.

Потом – настала пауза. Она всегда настает при обмене товара на деньги. Такова жизнь: и товар штучный, не совсем законный, вернее – совсем не законный, и деньги шальные. Как пули. Занервничаешь тут. Ну да. Силуэт тщедушного, узкоплечего мужичонки с двустволкой Корсар давно заметил в окне второго этажа. Убить не убьет, но шкуру попортит; да и шума будет немерено! Корсар усмехнулся, переложил пистолет с глушаком из-за пояса сбоку за пояс же сзади: так, демонстрация, пусть и не первомайская, но тоже сойдет. Вид пистоль-самопал имел внушительный, аки космический бластер.

Корсар обронил тихо:

– Стас, ты своему «ворошиловскому стрелку» свистни, чтобы не маячил. Ночь была бессонная, нервный я стал… – и сразу вслед за этими словами бросил на скамеечку плотную пачку евро.

Стас невольно дернул кадыком, сглатывая слюну:

– Здесь больше чем…

– И – что? Больше – не меньше, верно?

– Ну да.

– Главное, что мы довольны друг другом, так? Ведь мы довольны?

– Ну. Только… – Стас покраснел: – Свистеть я не умею. И – не умел никогда. С детства.

– Это ты зря. Тогда рукой махни, чтоб отползал! Кто он тебе?

– Батя. Пьющий, правда…

– Беда… А ружьишко цепко ухватил. Поди, еще и белку в глаз снимет?

– Он других «белок» теперь ловит.

– Что ж ты его тогда в окне выставил, да еще с берданкой?

– Покупатели всякие бывают. А ружье, оно…

– …дисциплинирует, так?

– Ну, вроде того. Хорошее ружье. «Зауэр». Немецкое. С войны.

– А папашка твой при нем в окне – мишень мишенью… – покачал головой Корсар.

– Да как-то не подумал… Извините, – потупился, даже покраснел Стас, бросил взгляд на Корсара, схватил деньги, придирчиво и цепко оглядел и ощупал купюры, встряхнув веером насколько возможно, снова сглотнул, дернув кадыком, спрятал под куртку, крикнул хрипло от волнения: – Батя, все нормально. Спать вали!