Стив Берри - Евангелие тамплиеров

Они помолились, потом запели гимн.

— Наш магистр хорошо руководил нами. Вы, оставшиеся верными его памяти, мужайтесь. Он бы гордился вами.

Последовало несколько мгновений тишины.

— Что будет дальше? — тихо спросил один из братьев.

В Зале Отцов не подобало проводить обсуждения, но он с пониманием отнесся к отклонению от устава.

— Неопределенность царит среди нас, — объявил сенешаль, — брат де Рокфор готов принять вызов. Тем из вас, кого отберут для конклава, придется тяжело потрудиться, чтобы остановить его.

— Он станет нашим падением, — пробормотал другой брат.

— Я согласен, — сказал сенешаль. — Он верит, что мы сможем отомстить за грехи семивековой давности. Даже если так, то зачем? Мы ведь выжили.

— Его последователи оказывают на нас давление. Те, кто пойдет против него, будут наказаны.

Сенешаль знал, что именно поэтому так мало братьев пришли в зал.

— Наши предки бились лицом к лицу с множеством врагов. В Святой земле они противостояли сарацинам и погибали с честью. Здесь они вынесли пытки инквизиции. Наш Великий магистр Жак де Моле был сожжен заживо на костре. Наш долг — оставаться верными их памяти. — Слабое утешение, но он должен был сказать это.

— Де Рокфор хочет воевать с нашими врагами. Один из его сторонников сказал мне, что он даже намеревается вернуть плащаницу.

Сенешаль поморщился. И прежде некоторые радикалы предлагали этот акт сопротивления, но ни один магистр не дал позволения.

— Мы должны остановить его на конклаве. К счастью, он не может контролировать процесс голосования.

— Он пугает меня, — вступил в разговор еще один брат, и тишина, последовавшая за его словами, дала понять, что остальные согласны с ним.

После часа молитв сенешаль подал знак. Пять носильщиков, облаченных в алые сутаны, подняли гроб магистра.

Сенешаль приблизился к двум колоннам пурпурного цвета, между которыми располагалась Золотая дверь. Это название указывало не на материал двери, а на то, что некогда за ней хранилось.

Сорок три магистра покоились здесь, под каменным сводом, гладко отполированным, выкрашенным в темно-синий цвет и украшенным золотыми звездами. Тела давно уже обратились в пыль. Остались только кости, хранившиеся в урнах, на каждой было выбито имя магистра и даты его пребывания на посту. Справа располагались пустые ниши. Одна из них станет пристанищем его магистра на ближайший год. Затем сюда спустится брат и переложит кости в урну. Этот похоронный обычай, который орден давно перенял, использовался иудеями в Святой земле во времена Иисуса.

Носильщики поставили гроб в предназначенную для него нишу. Полумрак был наполнен глубоким спокойствием.

В мозгу сенешаля крутились мысли о друге. Магистр был младшим сыном богатого бельгийского торговца. Он обратился к церкви без особых мотивов — просто чувствовал, что это его долг и судьба. Его привел в орден один из многих странствующих братьев, путешествовавших по всему миру, разбиравшихся в людях и умевших находить новых рыцарей. Уединенная монашеская жизнь пришлась ему по душе. И хотя он не занимал высокую должность, конклав после смерти его предшественника единогласно избрал его магистром. И он произнес обет: «Я отдаю себя в руки всесильного Бога и Девы Марии ради спасения моей души и буду вести праведную жизнь до последнего вздоха». Сенешаль принес такую же клятву.

Его мысли уплыли ко времени основания ордена — боевые кличи, стоны раненых и умирающих братьев, печаль о тех, кто не пережил схватку. Таков был путь тамплиеров. Первыми появлялись на поле боя, последними покидали его. Раймон де Рокфор мечтает вернуть эти времена. Но зачем? Тщетность этого пути стала очевидной во времена чистки, когда Церковь и государство поднялись против тамплиеров, забыв о двух веках верной службы. Братьев сжигали заживо, пытали и калечили — и все ради обычной жажды наживы. Для современного мира рыцари-тамплиеры были легендой. Памятью о давно минувших временах. Никого не интересовало, существуют ли они по сей день, поэтому попытка восстановить справедливость казалась безнадежной.

Мертвые должны оставаться мертвыми.

Он бросил еще один взгляд на каменные урны, потом отпустил всех братьев, кроме одного, своего помощника. Он должен был поговорить с ним наедине. Молодой человек подошел ближе.

— Скажи мне, Жоффруа, — промолвил сенешаль, — у вас с магистром был сговор?

Темные глаза помощника полыхнули недоумением.