Патриция Хайсмит - Два лика января

— Что за игру вы затеяли, Райдел?

Райдел пожал плечами.

— Вам должно быть ясно, что я не сообщил полиции ни вашего нового имени, ни в какой гостинице вы остановились. Иначе полиция была бы уже здесь.

— И вы хотите, чтобы я заплатил вам за это?

Райдел едва сдержался, чтобы не вспылить. Он уже устал от ругани. Можно заставить Честера заплатить за обещание не сообщать полиции его новое имя или же за обещание не делать этого в течение суток, чтобы Честер успел улететь в Америку.

— Почему вы не уезжаете?

Честер с подозрением покосился на него.

— Вы пришли, чтобы сказать мне это?

— Нет, конечно. Это я мог сказать вам и по телефону. Я пришел, чтобы посмотреть на вас. — Райдел усмехнулся и закурил сигарету.

Опухшие глаза Честера впились в него.

— О чем вы рассказали полиции?

— О том, что случилось в Кноссе. Что было на Крите. Как я встретил там мистера и миссис Чемберленов. Потом как потерял вас в Афинах. Афинская часть рассказа не очень получилась, но когда я сообщил, что условился с вами о встрече сегодня вечером, меня больше ни о чем не расспрашивали. Вас очень хотели задержать.

— Ну и?.. Почему же вы этому помешали? — Голос Честера снова стал сиплым, в нем появились нотки жалостливости и пьяной плаксивости. — Райдел, я разорен. Вот, посмотрите это письмо. — Он показал на бумаги, лежавшие на ночном столике, которые из-за царившего в комнате беспорядка Райдел не сразу заметил. — Теперь у меня в Штатах не осталось ни цента. Выяснили, что я Макфарланд. Меня разыскивают за убийство… — Голос его дрогнул и оборвался.

— Сочувствую, но мне это неинтересно, — проговорил Райдел.

— Скажите, что вам нужно? Если вы сообщили полиции, что я здесь…

— Если бы я сообщил полиции, что вы здесь, она была бы у вас раньше меня. Знаете, чего я хочу, Честер? — Райдел шагнул к нему и медленно произнес: — Фотографию Колетты. У вас есть хотя бы одна?

Честер отступил и насупился.

— Да, да. Есть, — ответил он, все еще раздраженный, но вместе с тем уже отчаявшийся, подавленный.

Честер устало прошел к стулу, на котором висел пиджак. Пошарил во внутреннем кармане пиджака и достал пачку бумаг и денег. На пол упала небольшая открытка.

Честер нагнулся за ней и подобрал также пятисотдолларовую купюру, выпавшую следом.

— Это единственная фотография, которая у меня здесь осталась, — сказал Честер с пьяной слезливостью. — Остальные в Штатах.

— Печально.

Райдел выхватил карточку из его пальцев, посмотрел на нее и улыбнулся. Фотография была цветная. Колетта смотрела прямо на него. Рыжеватые волосы взбиты, на губах улыбка. Райдел глядел в синие глаза Колетты, и ему чудился ее голос: «Я люблю тебя, Райдел. Правда, люблю». Говорила ли Колетта эти слова в действительности или нет? Какая разница. Она сказала их сейчас.

Райдел убрал фотографию в левый наружный карман пиджака.

— Печально, что вы ее убили.

Честер закрыл лицо руками и заплакал. Не отнимая рук от лица, он опустился на кровать.

Райдел не выдержал.

— Встряхнитесь. Чего вы тянете? Либо пойдите в полицию, либо соберите вещи и отправляйтесь в Штаты.

У Честера был такой вид, словно ему уже безразлично, что с ним будет. Райдел вдруг вспомнил, что есть кое-что, из-за чего стоило поторговаться. Это касалось тела греческого агента, убитого в афинской гостинице «Кингз-палас». В обмен на молчание Честера о том, что Райдел помогал… Нет. Райдел отогнал эту мысль. Слишком низко и трусливо. Он усмехнулся. В нем снова пробудилось чувство собственного достоинства, восставшее из ничего, из ниоткуда, подобно фениксу.

— Что вы решили? — спросил Райдел.

Честер неподвижно глядел перед собой. Его плечи обмякли.

— Вернусь в Штаты. Домой. Так будет лучше. Начну все сначала.

Честер тяжело поднялся, прошел к бюро, взял бутылку и, щурясь, оглядел комнату, не зная, куда делся стакан.

Райдел первым заметил стакан и подал Честеру.

— Вашему упорству можно позавидовать, — проговорил Райдел язвительно, совсем как отец, когда отчитывал кого-нибудь. — Но надолго ли его хватит? Чем в Штатах займется Филипп Ведекинд? Начнет продавать дутые акции доверчивым пожилым дамам? Или…

— Филипп Ведекинд исчезнет, едва я сойду с трапа.

Виски мгновенно вернуло Честеру уверенность в себе. Его лицо снова оживилось.

— Ну а потом? Когда вас задержат под очередной фамилией и выяснят, что вы также и Чемберлен, и Макфарланд, и так далее? Снова затянете старую песню: это Райдел Кинер убил мою жену. Он шантажировал меня, он убил агента в афинской гостинице… Так, Честер?