Джим Томпсон - Убийца внутри меня

Я переоделся в чистое и сделал себе омлет и кофе. Только сел есть, как зазвонил телефон.

Может, из конторы, решил я, а то Эми проверяет — ей приходится звонить пораньше или ждать до четырех, когда уроки закончатся. Я шел к телефону и думал, как уклониться от встречи с ней, поэтому даже вздрогнул, услышав голос Джо Ротмана.

— Узнал меня, Лу? — спросил он. — Помнишь наш поздний разговор?

— Еще бы! — ответил я. — Про… э-э… положение в строительстве.

— Я бы тебя попросил ко мне вечерком заскочить, но мне надо смотаться в Сан-Анджело. Не против, если я к тебе заеду на пару минуток?

— Ну, — сказал я, — наверно, можно. Что-то важное?

— Мелочь, но да, важная, Лу. На пару слов спокойствия ради.

— Так, может, я бы…

— Не сомневаюсь, что ты бы, да только, по-моему, лучше, если мы с тобой лично, — сказал он.

И в телефоне щелкнуло.

Я повесил трубку и вернулся за стол доедать завтрак. Еще было рано. Скорее всего, Джо никто не увидит. Да и как ни крути, он не преступник, что бы про него ни думали некоторые.

Явился он минут через пять. Я предложил ему завтрак, хоть и довольно прохладно, — не хотелось, чтоб он долго здесь торчал. Он отказался, но сел со мной за стол.

— Ну что, Лу, — сказал он, сворачивая сигаретку. — Ты, я прикидываю, знаешь, чего я хочу услышать.

— Думаю, да, — ответил я. — Считай, сказано.

— Самые осмотрительные газетчики правильно намекают? Он пытался задать кому-то жару и схлопотал по морде?

— Похоже на то. Других объяснений у меня нет.

— Меня вот какая мысль не отпускает, — сказал он, смачивая папиросную бумажку. — Я все думаю: как баба с проломленной головой и сломанной шеей могла засадить шесть пуль точняком в мужика — даже такого большого, как наш покойный Элмер Конуэй, которому туда и дорога.

И он медленно поднял голову, пока мы не встретились взглядами. Я пожал плечами:

— Может, она не сразу все пули в него выпустила. Стреляла, пока он ее бил. Черт, ну вряд ли она стояла безропотно, а только потом взялась палить.

— Маловероятно, правда? — покивал он. — Однако, судя по тем крохам данных, которые мне удалось собрать, сделала она именно так. Он умер, она еще жива; а почти что любая пуля — ну две, по крайней мере, — что она в него всадила, была бы смертельна. Стало быть, сначала ей сломали шею и так далее, а потом она давай палить.

Я покачал головой. Надо перестать смотреть ему в глаза.

— Ты сказал, тебе надо что-то спокойствия ради, — произнес я. — Ты… тебе…

— Не подделку, Лу. Только подлинный товар. И я его пока не дождался.

— Не знаю, чего ты добьешься таким допросом, — сказал я. — Шериф и окружной прокурор удовлетворены. Больше меня ничего не интересует.

— Ты вот так, значит?

— Да, я вот так, значит.

— Ну а я тебе тогда скажу, как, значит, я. Допрашивать больше не буду, потому что повязан в этом деле. Не прямо, быть может, но…

— Но и не косвенно, так?

— Именно. Я знал, что у тебя на Конуэев зуб; вообще-то я лично приложил все силы, чтобы стравить тебя со стариком. Нравственно — а может, и по закону — я тоже несу ответственность за любые предосудительные действия, которые ты можешь предпринять. Скажем так: с какой стороны ни взгляни, я и союзы, которые я возглавляю, могут выступить в очень неблагоприятном свете.

— Ты сам это сказал, — заметил я. — Это твое заявление.

— Только ты эту лошадь слишком уж не погоняй, Лу. При обвинении в убийстве я буду рыпаться. Кстати, каков нынче счет? Один или два?

— Она умерла. Скончалась вчера днем.

— Меня на кривой козе не обскачешь, Лу. Если это убийство. Твоих рук дело. Не могу тебе прямо сразу сказать, что́ я буду делать, но так ты проскачешь недолго. Иначе я просто не могу. А то ты меня во что похуже втянешь.

— Ох, черт, — сказал я. — О чем мы…

— Девка умерла, Элмер тоже. Поэтому, как бы подозрительно все ни выглядело — а в суде народ просто в истерике забьется, — никто ничего не докажет. Если б они знали то, что знаю я, — про то, что у тебя был мотив…

— Мотив убивать ее? Это еще зачем?

— Ну… — Тут он начал малость притормаживать. — Ее трогать не будем. Скажем, она послужила просто орудием, чтоб ты смог достать Конуэя. Такой декорацией.

— Знаешь, не сходятся концы, — сказал я. — Про этот самый мотив так называемый — у меня он последние шесть лет никуда не девался. Вот сколько я знаю про Майка. Чего ради мне ждать шесть лет, а потом ни с того ни с сего раз — и ага? Избить до смерти какую-то несчастную шлюху, только чтобы подставить сына Честера Конуэя. Ну вот скажи мне, логично это? Возьми, Джо, и скажи.