Айра Левин - Поцелуй перед смертью

Она слушала, ощущая боком дуло его револьвера. Это давление было болезненным только поначалу, а потом вся левая сторона у нее онемела, словно уже умерла, словно смерть от револьвера приходила не быстрой пулей, а онемением, медленно распространяющимся от того места, куда упиралось дуло. Она слушала и плакала; ей было противно и страшно, и она никак иначе не могла выразить эти чувства. Ей сжимало горло, она стонала, как раненое животное: слез почти не было — были стоны и конвульсивная дрожь.

А затем она замолчала и только с отчаянием глядела на свои руки, теребившие носовой платок.

— Я же тебе говорил, что не надо туда ехать, — с какой-то обидой говорил он. — Я умолял тебя остаться в Колдвелле. Разве не так? — Он поглядел на нее, словно ожидая, что она подтвердит его слова. — Так нет же! Тебе надо было разыгрывать из себя ищейку. Теперь ты поняла, что ожидает доморощенных ищеек. — Он посмотрел вперед на шоссе. — Если бы ты только знала, что я пережил начиная с понедельника.

Он заскрипел зубами, вспомнив, как после звонка Эллен утром в понедельник под ним словно разверзлась пропасть. «Дороти не могла покончить с собой. Я еду в Блю-Ривер!» Он вспомнил, как помчался на вокзал, как едва застал ее перед отправкой поезда, как отчаянно и бесполезно умолял никуда не ездить. Но нет, она села в поезд. «Я тебе напишу и все объясню». И он остался стоять на платформе, глядя, как уходит поезд. На лбу у него выступил пот. Его одолевал страх. Ему делалось тошно при одном воспоминании об этом.

Эллен что-то тихо проговорила.

— Что?

— Тебя поймают…

Помолчав, он сказал:

— А ты знаешь, сколько преступлений остаются нераскрытыми? Больше пятидесяти процентов! А может, и еще больше. — Помолчав еще несколько мгновений, он продолжал: — Как меня поймают? Отпечатков пальцев я не оставил. Свидетелей не было. Мотив — они о нем не подозревают. Обо мне даже не вспомнят. Револьвер? По пути в Колдвелл я буду пересекать Миссисипи и брошу туда револьвер. Автомобиль? Часа в два или три ночи я припаркую его недалеко от того места, где взял. Полиция решит, что его украли подростки, которым вздумалось покататься. — Он улыбнулся. — Я и вчера вечером сделал то же самое. Я сидел в кино позади тебя и Пауэлла и был за углом, когда он поцеловал тебя на ночь. — Он глянул на нее — как она на это отреагирует? Но Эллен не отреагировала никак. Он опять стал смотреть на дорогу и опять нахмурился. — Твое письмо… Сколько я пережил, пока получил его. Начав его читать, я подумал, что мне ничто не грозит: ты искала какого-то парня, с которым она осенью в одной группе занималась английским. Я же познакомился с ней только в январе — на семинаре по философии. Но потом я понял, кого ты подозреваешь, — того парня, которому она вязала носки, моего предшественника. Мы были с ним в одном семинаре по математике, и он видел меня с Дорри. Я подумал, что ему, наверно, известно мое имя. Я знал, что, если он тебя убедит в своей непричастности… если он упомянет мое имя…

Он вдруг резко нажал ногой на педаль тормоза, и машина со скрином остановилась. Изогнувшись, он левой рукой включил задний ход, затем снова нажал на акселератор, и машина медленно покатилась назад. Справа появились темные очертания приземистого дома позади большой пустой парковки. Фары машины выхватили из темноты вывеску на краю шоссе: «Лилли и Доун — потрясающие бифштексы». Внизу висела вывеска поменьше: «Открывается 15 апреля».

Он включил первую скорость, крутанул руль вправо и нажал на газ. Проехав поперек парковки, он остановился сбоку от приземистого здания, но мотор не выключил. Нажал сигнал — громкий звук прокатился в ночи. Подождал минуту, потом опять нажал сигнал. Ничего не произошло. Нигде не открыли окно, не включили свет.

— Похоже, никого нет дома, — сказал он и выключил фары.

— Пожалуйста… — сказала она, — пожалуйста…

Он в темноте проехал вперед, завернул налево, где асфальт парковки сливался с другой, меньшей площадкой. Широко развернувшись, он почти съехал с асфальта на землю поля, которое простиралось перед ними. Он завершил разворот, пока машина не оказалась повернутой в том направлении, откуда они приехали.

Не выключив мотора, он поставил машину на ручной тормоз.

— Пожалуйста… — прошептала Эллен.

Он посмотрел на нее:

— Думаешь, мне хочется это делать? Думаешь, мне это нравится? Мы ведь практически были помолвлены. — Он открыл левую дверцу. — Но тебе понадобилось умничать… — Он вышел на асфальт, по-прежнему держа под прицелом ее сжавшуюся фигурку. — Выходи, — сказал он. — Выходи с этой стороны.