Айра Левин - Поцелуй перед смертью

Станут ли они искать отца ребенка? Он считал это маловероятным. Откуда им знать, была ли Дороти порядочной девушкой или спала с каждым встречным? Это их не касается. А как поведет себя Лео Кингшип? Полный благородного возмущения, не наймет ли он частного детектива? «Найдите человека, который погубил мою дочь!» Однако из того, что ему рассказала об отце Дороти, вытекало, что он, скорее всего, подумает: «Этого следовало ожидать. Яблоко от яблони недалеко падает…» Однако надо быть готовым к дознанию.

Он, конечно, окажется втянутым в дознание. Их видели вместе, хотя и не очень часто. Поначалу, когда не был уверен, что сможет добиться любви Дороти, он старался не водить ее в места, где собираются студенты. В прошлом году у него был роман с одной богатой девушкой, теперь с другой… Если с Дороти ничего не выйдет, он будет искать третью и четвертую, и ему вовсе не хотелось заработать репутацию охотника за богатыми наследницами. Когда же Дороти в него влюбилась, он стал водить ее в кино, в кафе Гидеона или к себе домой. Они гораздо чаще встречались на скамье в парке, чем в гостиной общежития.

Его, конечно, будут допрашивать, но Дороти никому не говорила, что они собираются пожениться, так что будут допрашивать и других студентов. Например, того рыжего, которого он застал за оживленным разговором с Дороти в тот день, когда впервые заметил медный вензель на ее спичечной коробке, потом того, для которого она связала носки, да и вообще каждого, с кем она хоть раз была в кафе или кино. И догадаться, кто из этой толпы «погубил» ее, будет нелегко, потому что все будут это отрицать. Какое дотошное расследование ни организовал бы Кингшип, он никогда не будет уверен, что настоящий виновник не избежал его сети. Подозревать будут всех, но улик не найдется ни против кого.

Все обойдется. Не надо будет уходить из университета, не надо будет искать работу какого-нибудь клерка, не надо будет обременять себя женой и ребенком и не надо будет бояться мести Кингшипа. Одно только его немного тревожило: вдруг студенты укажут на него, как на человека, с которым дружила Дороти. И вдруг девушка, которая открыла ему дверь на складе, повстречает его, узнает, кто он такой, а еще узнает, что он не имеет ни малейшего отношения к фармацевтическому факультету… Однако это маловероятно. В университете двенадцать тысяч студентов… Но допустим, произойдет худшее. Допустим, что девушка его увидит, узнает и пойдет в полицию. Все равно никаких улик против него не будет. Ну да, он заходил на склад. Он придумает какую-нибудь отговорку, и им придется ему поверить, потому что все равно остается предсмертная записка Дороти, написанная ее собственной рукой. Какое объяснение они смогут этому найти?

Тут боковая дверь аудитории открылась, и сквознячок пошевелил страницы его тетради. Он повернул голову и увидел Дороти.

Его словно окатил поток раскаленной лавы. Он привстал, к лицу прилила кровь, в груди все заледенело. Поливший из всех пор пот пополз по коже, как миллионы насекомых. Он знал, что на его лице написан шок — в расширенных глазах, в пылающих щеках, — что она не может этого не видеть. Но ничего не мог с собой поделать. Закрывая за собой дверь, она с изумлением смотрела на него. Все как всегда: под мышкой стопка книг, зеленый свитер, клетчатая юбка. Вот она подходит все ближе, испуганная выражением его лица.

Его тетрадь свалилась на пол. Он нагнулся за ней, радуясь, что на секунду может спрятаться от испытующих глаз Дороти. Он задержал голову внизу, пытаясь наладить дыхание. Что случилось? А, понятно! Она не стала принимать капсулы! Ну конечно! Она солгала! Ах, стерва! Ах, проклятая лгунья! А письмо уже едет к Эллен. Проклятие! Что делать?

Он услышал, как она села на свое место. Услышал ее испуганный шепот:

— Что с тобой? Что случилось?!

Он подобрал тетрадь и выпрямился, чувствуя, что кровь отлила от лица, что все его тело похолодело и по нему льется пот.

— Ради бога, что случилось?

Он посмотрел на нее. Такая же, как всегда. В волосах зеленая лента. Он попытался заговорить, но ему показалось, что внутри у него пустота и говорить ему нечем.

— Что с тобой?

К ним стали поворачиваться головы. Наконец он прохрипел:

— Пустяки. Сейчас пройдет….

— Ты болен! У тебя лицо как у мертвеца!..

— Все в порядке. Это… это шрам… — Он потрогал место, где у него, как она знала, остался шрам от ранения. — Иногда прихватывает…

— Господи, а я уже подумала, что у тебя инфаркт или что-то в этом роде, — прошептала она.