Лорел Гамильтон: Прегрешения богов

Холод хотел меня обнять, но я его остановила, упершись рукой в живот — до груди я не доставала.

— Она не хочет проявлять слабость при полицейских, объяснил ему Дойл.

— Нельзя было пускать тебя сюда, — сказал Холод. — Пусть бы Джереми ехал.

— Джереми — глава агентства. Он может себе позволить отключать телефон на субботу.

— Тогда Джордан или Джулиан Кейн. Они действующие маги и парапсихики.

— Они люди, Холод. Люси хотела получить консультацию у фейри.

— Не надо тебе в твоем положении смотреть на такое.

Я наклонилась к нему ближе и сказала вполголоса:

— Я детектив. Это моя работа. И это наши сородичи лежат мертвыми на холме. Пусть я не стану королевой, но никого другого из королевской семьи в Лос-Анджелесе нет. Где должен быть правитель, когда его подданным грозит опасность?

Холод хотел поспорить, но Дойл тронул его за руку:

— Оставь, друг. Давай-ка лучше отведем ее в машину и поедем отсюда.

Несмотря на жару, я просунула руку за кожаный локоть Дойла. Холод пошел позади нас — оглянувшись, я убедилась, что он внимательно осматривает местность на предмет возможной опасности. В отличие от телохранителей-людей Холод осматривал все, от земли до неба, потому что если потенциальный враг — фейри, опасность может прийти с любой стороны. Дойл тоже поглядывал по сторонам, но в первую очередь занят был тем, чтобы не дать мне подвернуть ногу в босоножках, прекрасно подходящих к платью, но очень плохо — к неровному грунту. Каблук у них не самый высокий, но слишком уж они открытые и неустойчивые. Я задумалась, что стану носить, когда буду ходить с большим животом. Найдется ли у меня хоть пара удобных туфель, кроме спортивных?

Главную опасность для себя я устранила, убив основного соперника в борьбе за трон и отказавшись от короны. Я приложила все усилия, чтобы придворные не видели во мне опасности для себя и своего образа жизни, но и не считали легкой добычей. После этого я уехала в добровольную ссылку, причем постаралась убедить всех, что уезжаю навсегда. Мне не нужен трон, мне нужно только, чтобы меня оставили в покое. Но большинство придворных сотни и тысячи лет дрались друг с другом за место не то что на троне, а даже рядом с ним, и поверить мне им было трудно.

Пока не было ни новых покушений, ни попыток подобраться ко мне, но Дойл недаром зовется Мраком Королевы, а Холод — Убийственным Холодом. Свои прозвища они честно заслужили, а теперь, когда у нас любовь, а я ношу их детей, разве можно допустить, чтобы все пошло прахом? Мы почти добрались до конца нашей сказки и врагов одолели, но в старых привычках есть своя польза. Мне так спокойней… вот разве что я люблю своих телохранителей больше жизни, и если они умрут, защищая меня, я не останусь прежней. Умереть можно и не умирая.

Когда мы отошли от полицейских на порядочное расстояние, я пересказала стражам свои опасения.

— Но как нам узнать, легче ли теперь убить малых фейри? — спросил Холод.

— В старые времена это было бы просто, — усмехнулся Дойл.

Я внезапно остановилась, вынудив их тоже затормозить.

— Что, найти парочку и перерезать им глотки?

— Если так прикажет королева.

Я шагнула от него прочь, но он удержал меня за руку.

— Ты же все обо мне знала, Мередит, еще до того, как пустила в свою постель. Поздновато ужасаться.

— Королева говорила: «Где мой Мрак? Пошлите за Мраком», и ты приходил или просто делал шаг вперед — и кто-то умирал.

— Я был ее мечом и ее военачальником. Я делал, что приказано.

Я вглядывалась в его лицо, зная, что не одни только солнечные очки не дают мне понять, что он думает. По его лицу никогда ничего не прочтешь. Слишком много лет он стоял бок о бок с безумной королевой, когда один неверный взгляд мог тебя отправить в Зал Смертности — нашу камеру пыток. А для бессмертных пытка может длиться очень долго, особенно если исцеляешься хорошо.

— Я был когда-то малым фейри, Мередит, — сказал Холод.

Это правда. Он был Джекки Иней, Джек Холод, но людская вера — буквально — да еще необходимость защитить любимую женщину и стать для этого сильней превратили его в Убийственного Холода. А до того он был всего лишь одной из малых сил в войске Зимы. Преобразившая его смертная женщина столетия назад сошла в могилу, и теперь он любил меня — единственную смертную среди сидхе. Бедняга Холод — никак ему не попадется женщина, способная его пережить.

— Я знаю, что ты не всегда был сидхе.

— Но я помню, что Дойл когда-то был для меня Мраком, и я его боялся, как и прочие. А теперь он мой истинный друг и командир, а тот другой Дойл ушел в прошлое за века до твоего рождения.