Лорел Гамильтон - Прегрешения богов

Он поцеловал меня. Он целовал меня, а вода клубилась и текла вокруг, будто руками лаская нас обоих, пока наши губы и руки заново узнавали друг друга над волнами.

Рис наклонился, приподнял одну мою грудь, целуя и облизывая, пока я не закричала от одного только ощущения его губ на соске, и повторил то же самое со второй грудью. Вода поднималась все выше, а он играл по очереди с ними обеими, пока я не закричала опять. Только тогда он опустился на колени — чуть ли не по шею в воду, — и поднял меня, поставив коленями себе на плечи.

— Ты меня так долго не продержишь, — предупредила я.

Он глянул вверх на мое лицо, почти касаясь губами тела.

— Наверное, — согласился он.

— Ну так зачем тогда?

Он рассмеялся:

— Хочу попробовать.

Ну до чего на него похоже! Я невольно улыбнулась, но тут его губы дотянулись до меня и добились совсем не улыбки.

Отклонив меня назад и удерживая на весу сильными руками, он открыл себе поле для действий. Мои ноги лежали у него на плечах, а его руки у меня на пояснице — в невозможном, немыслимом акте. Я все порывалась велеть ему поставить меня на ноги, вести себя разумно, но как только слова готовы были слететь у меня с губ, он делал что-нибудь такое, что я забывала обо всем.

Руки у него едва ощутимо начали дрожать как раз в тот момент, когда внизу у меня начала нарастать знакомая нежная тяжесть. Это была гонка — успеет ли он довести меня до вершины раньше, чем ему придется разжать руки. Парой чувственных мгновений раньше я бы велела ему меня отпустить, но теперь наслаждение перешагнуло тот эгоистичный порог, когда все отступает в сторону, и желание разрядки пересилило великодушие. Я хотела, чтобы он закончил начатое. Хотела, чтобы он бросил меня через влажный, жаркий край.

Кожа у меня начала светиться, словно стоячий пруд, в котором отражается луна. Рис вызвал к жизни мою магию.

Ему пришлось все же переступить на коленях, упереть меня спиной в перила. Вода полностью покрывала нижние ступени, и я смогла опереться на деревянный брусок руками, как оперлась бы на изголовье кровати. Поднявшись по ступеням еще немного, он уложил меня поудобней и дал волю губам, прежде чем дать волю другим частям своего тела.

Я ловила отблески сияния, льющегося от моих волос и глаз — рубиновые, изумрудные, золотые. У Риса кожа засияла белым светом с игрой теней — словно под ней пробегали облака или нечто иное, что я не могла ни разглядеть, ни угадать.

Я была уже на краю — вот почти, почти, почти… и вот еще одно движение языка, и растущее между ног тепло рванулось вверх и пролилось, танцуя жаркой волной по всему моему телу, заставляя податься бедрами вперед, ближе к Рису. Он впился в меня, продлевая, растягивая наслаждение, один оргазм перетекал в другой, пока я не заорала в голос, навстречу нависшей прямо над нами луне.

Только когда я обмякла, неспособная даже держаться за перила, только тогда он остановился и встал на ноги, увлекая меня за собой. Поднявшаяся вода мягко меня поддерживала, Рис помогал ей своим телом. Холод воды никак ему не помешал — он был твердый, большой и нетерпеливый.

Море плескалось меж наших ног. Переход от поцелуев был слишком быстрым, и я закричала, когда Рис в меня вошел — мне казалось, будто мной овладевает не только он, но и океан.

Он в самозабвении прижал меня к перилам, сопротивляясь морю, стремившемуся нас утащить. Я обвила его талию ногами, схватилась за плечи, поцеловала в губы. У него на губах, соленый и свежий, ощущался мой вкус, перемешанный с морем, неузнаваемый.

Глаз Риса снова обрел синеву — магия собственным светом окрасила три его кольца, вернув мне голубое небо дня — если небесная синева может пылать огнем.

Рис скользил внутрь и наружу, и волны то бросали нас навстречу друг другу, то стремились растащить, словно ревновали к наслаждению, которым упивались мы. Во мне снова стала нарастать теплая тяжесть, но теперь глубже, дальше.

Не знаю, прошептала я или заорала:

— Скоро, скоро!

Он понял, стал двигаться быстрее, глубже и чаще, и каждый удар прокатывался громом по мне, и волны словно хотели помочь ему найти нужную точку, но Рис их не пускал. Он заполнял меня целиком, и вот я уже орала в голос, вцепившись ногтями в его спину, яркими полумесяцами на его белой коже отмечая невероятную радость тела.

Я выкрикивала его имя морю и ступеням лестницы, я чувствовала, как он заставляет себя держать ритм, и это так меня заводило, что я кончала снова и снова, и только когда я потеряла счет оргазмам, он позволил себе сделать последний, самый глубокий удар и откинуться назад, выгнув спину, уставясь в небо.