Лорел Гамильтон - Прегрешения богов

Она взмахнула палочкой, как королева помавает скипетром. Но от палочки исходила настоящая магия — каким бы иллюзорным ни был облик Джильды, а палочка была неподдельная. Палочку сделали мастера волшебной страны, но больше о ней ничего не было известно: ни что она собой представляет, ни откуда взялась. Волшебные палочки у нас редкость — потому что нам они не нужны.

Загадывая свое желание, Джильда не могла знать, что чуть ли не каждая деталь будет выдавать ее поддельность. Волшебство у нее в руках вполне настоящее, но то, как она его осуществляет — из сказок, а не из реальности фейри.

— Лети сюда, малышка, — сказала она, и Паслена тут же полетела. Не знаю, что за чары принуждения у Джильды, но действуют они безотказно. Паслена зарылась в золотые кудри и почти пропала из виду за мерцающим сиянием. Джильда повернулась уходить.

Люси ее остановила:

— Прошу прощения, Джильда, но мы не можем отпустить с вами свидетеля.

— Я ее повелительница. Я должна ее защитить.

— От чего защитить? — спросила Люси.

Из-за световых эффектов выражение лица Джильды трудно было понять. Мне показалось, что она раздосадована. Идеально изогнутые губы сложились в недовольную гримасу, идеально голубые глаза под сверкающими алмазными ресницами слегка прищурились. В ту единственную нашу встречу она была покрыта золотой пылью — от ресниц до бального платья, которое в тот раз заметней подчеркивало формы. Джильда блистала всегда, но разновидности блеска меняла вместе с одеждой.

— От полицейского произвола, — сказала она и снова повернула к двери.

— Мы не закончили допрос, — остановила ее Люси.

— Ты так торопишься уйти, фея-крестная, — заметил Роберт, — словно не хочешь, чтобы полиция услышала рассказ Паслены.

Тут она остановилась, и даже сквозь дурацкое мерцание и блеск видна была ее злость.

— Как был у тебя язык деревенщины, брауни, так и остался.

— Было время, когда ты оставалась довольна моим языком, Джильда, — сказал он.

Она покраснела, как краснеют только блондинки, да еще рыжие — до самых корней волос.

— Полицейские не пустили сюда мою свиту, а жаль. При Обероне ты бы такого сказать не посмел.

— Оберон? Кто такой Оберон? — спросил Холод.

Она нахмурилась:

— Мой король, мой супруг.

Она снова прищурилась, но на этот раз так, словно силилась что-то разглядеть. Не мешает ли ей смотреть бриллиантовый блеск? Похоже было, что да.

Ее лицо внезапно разгладилось.

— Убийственный Холод? Мне говорили, что ты теперь живешь в Лос-Анджелесе. Я ждала тебя с визитом.

Ее тон вдруг сменился на любезный и игривый. В голосе чувствовалась магия, но она скатилась с меня, как волна скатывается с камня. Не думаю, что дело в моей улучшенной способности к защите — скорее просто чары принуждения были направлены не на меня.

Повернувшись, она продолжала:

— Здравствуй и ты, Мрак, Мрак Королевы, удалившийся в наши прекрасные земли. Я надеялась, что вы оба нанесете мне визит вежливости. Я так давно уже не встречала гостей из страны фейри! Я бы очень порадовалась вашему визиту.

— Твои чары не действуют на нас, — сказал Дойл своим красивым басом.

Она легонько вздрогнула — вздрогнула корона, пошевелились кружева, бриллианты во все стороны рассыпали радужные зайчики.

— О, подойди ко мне вместе с этим твоим роскошным густым басом!

— Она тебя оскорбляет, — сказал Холод.

— Да, даже больше, чем нас всех, — согласился Дойл. Я втянула воздух, медленно выдохнула и пошла вперед, не глядя на полицейских. Стражи пошли вместе со мной, и я почувствовала искреннюю уверенность Джильды в том, что это подействовали ее чары. Теперь, после того, что она сделала с Пасленой у нас на глазах, после того, что она пыталась проделать с моими стражами, надо будет пристальней приглядеться к тому, как она подчинила себе местных фейри. Если только магией и принуждением, если не было свободного выбора — плохо дело.

— О, вы оба идете ко мне, как замечательно! — сказала она.

— Я чего-то не понимаю? — спросила Люси, когда я поравнялась с ней.

— Меряемся рангами, — прошептала я.

Не выйдет у Джильды вести себя так, словно меня здесь нет. Она упорно улыбалась Дойлу и Холоду через мою голову, делая вид, что они идут к ней на зов. Она даже руку протянула выше, чем было бы удобно мне, словно не замечая меня.

— Приветствую тебя, Джильда, фея и крестная мать Лос-Анджелеса, — сказала я негромко, но отчетливо.

Она фыркнула, но посмотрела на меня, и руку опустила.