Дэвид Моррелл - Испытание

Он присмотрел под скалой ровное место, укрытое деревьями и кустарником, подтолкнул туда своего пленника и задумался.

— А ну раздевайся! — наконец приказал он ему.

— Что?

— Ты слышал? Я сказал — раздевайся!

— Зачем?

Борн пнул его по раненой ноге, и тот, кряхтя, стал стаскивать с себя одежду.

— Теперь ложись. Вытяни руки и ноги.

Тот не шевельнулся. Борн снова пнул его. Распростертое на холодной земле бледное тело посинело от холода, на распухшей ноге запеклась кровь, чуть пониже колена чернела маленькая дырка. Кость оказалась не задетой. Когда они шли по лесу, Борн время от времени ослаблял жгут, чтобы раненая нога не затекла; сейчас он повторил эту операцию, а потом снова затянул потуже, останавливая кровь.

— Не хочу, чтобы ты терял силы…

Он вырезал четыре кола и вбил их в землю, закрепив хорошенько. Потом привязал к ним руки и ноги парня. А затем достал нож и, слегка нажимая, провел им от груди до низа живота. Малый начал вопить еще до того, как Борн взялся за нож. Полилась кровь. Борн взял его за подбородок и посмотрел в глаза.

— Ну вот, а теперь я задам всего один вопрос: ты был с теми, кто сжег город?

Парень смотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых стоял ужас.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

Борн полоснул его еще раз. Парень завопил и замотал головой:

— Да… Да, я был с ними.

— Очень хорошо. Ты даже сам не знаешь, до чего это хорошо. Если бы ты не был там, мне пришлось бы тебя убить сразу, потому что пользы от тебя никакой. А теперь еще один вопрос: что они сделали с женщиной, которую убили?

— Ее закопали.

— Нет, я не это имею в виду. Они с ней что-нибудь сделали?

— Отрезали ухо.

— А что еще?

— Больше ничего. Просто закопали ее.

— Где?

— Не знаю. Это сделали те двое.

— Но они ведь говорили где?

— В разрушенной хижине на берегу реки.

— В какой именно?

— Этого я не знаю.

— Ладно. Я тебе верю. Следующий вопрос. Я хочу знать, кому ты подчиняешься.

Мало-помалу парень выложил все, что знал, хотя иногда пытался увильнуть или соврать.

Борн нещадно полосовал его ножом, бил по ране, порой останавливал многозначительный взгляд на половых органах, и тогда тот начинал торопливо вываливать все подряд — о своих командирах и о тех, кому они подчиняются, о заданиях, которые он выполнял и когда это было, о том”, какова предположительно структура их организации… Через час бедолага был весь в крови. Борну пришлось изрядно потрудиться, вышибая из него под страхом смерти эти сведения, но зато теперь он узнал все, что мог, а главное — имена. Он просто больше не мог придумать, о чем бы еще спросить, поэтому просто сидел и перебирал в памяти все жестокие испытания, которые выпали на его долю.

И не в силах больше выносить эту муку, он внезапно вонзил нож в лежащее перед ним тело и провернул его там.

Это заняло у него один год. Сначала он посетил тот город, где все началось. Постоял в темноте между двумя елочками, всматриваясь в свой дом. Потом отправился на кладбище, где был похоронен Итен, и долго глядел на могильный камень.

После всего этого вернулся в горы. Поднялся по скалам, прошел по распадкам, миновал будку лесника и Овечью пустыню, пробрался через лабиринт и пришел к сгоревшему городу. Он нашел Клер — как и говорил парень — в полуразрушенной хижине на берегу реки. У нее действительно было отрезано ухо. Борн насыпал над Клер могильный холмик. Затем он поднялся наверх к проржавевшей металлической хибаре, заглянул в туннель, прошел через ущелье по скалам и лесу туда, где под склоном оврага, ничуть не изменившись — только зеленые еловые ветки побурели, — сохранилась могила, обложенная камнями. Он не стал тревожить ее покой, лишь высыпал сверху на холмик две горсти земли, которую принес с могилы Итена и Клер. Потом взял земли с этого места, чтобы вернуться к Клер и рассыпать над могилой матери землю с могил ее сына и дочери. Спустя несколько недель он стоял на темном городском кладбище и сыпал пригоршни земли на могилку Итена.

А потом тронулся в путь.

Он лежал под деревьями, плотно прижавшись к земле. Впереди под ним простиралась цветущая долина. Прошло лето, прошли осень и зима, прежде чем он оказался здесь. Он добрался до тех, чьи имена под пытками назвал тот парень. Он заставлял их говорить — и они выкладывали ему все, прежде чем расстаться с жизнью. Он шел от имени к имени, от человека к человеку, поднимаясь все выше в их иерархии. И наконец, забрезжила надежда.