А. Квиннел - Ночи «красных фонарей»

Чаевые таксист получил. Банкноту в тысячу лир. Сначала он посмотрел на банковский билет, потом на человека, который шел ко входу в задрипанную гостиницу. Шофер включил передачу, заехал за угол и снял трубку своего радиотелефона.

Почти каждый таксист в Милане, как, впрочем, и во многих других городах Италии, стучит либо одному хозяину, либо другому. Иногда таким хозяином является полиция, иногда – торговцы наркотиками, иногда – сутенеры, но чаще всего – местный «капо» из мафии. Тот таксист был связан с Джино Абратой, одним из двух «капо», заправлявших делами в Милане.

Уже через пару минут Абрата снял трубку, несмотря на то что было семь утра. Пять минут спустя Джино Абрата говорил по телефону с Паоло Граццини – единственным «капо» Рима.

– Да, он уверен. Он в этом клянется… Да, я знаю, что его считают мертвым. Конечно, я в курсе того, что говорили о его смерти! Да, я сам по телевизору его чертовы похороны смотрел… Нет, раньше таксист его никогда в лицо не видел, но шесть лет назад его показывали по телевизору, а потом – в газетах. Такую рожу забыть просто невозможно. Кроме того, таксист сказал, что он бегло говорит по-итальянски с заметным неаполитанским акцентом… это тоже совпадает. На моего парня можно положиться. Пара моих людей будет там через полчаса. Хорошо… хорошо, я пошлю туда полдюжины своих лучших боевиков. Да, конечно, как же я могу забыть? Естественно, я перезвоню тебе в тот самый момент, как увижу эту рожу.

Майкл читал «Сто лет одиночества». Сначала книга шла тяжело, но Кризи заставлял его читать дальше и говорил, что это – одно из самых великих литературных произведений двадцатого столетия. Майкл сидел в тени скалы в Куала-Поинт. Время от времени он бросал взгляд на Джульетту, лежавшую на животе и подставлявшую солнцу спину. Она изучала мальтийский язык по учебнику, иногда обращаясь к Майклу, чтобы он объяснил ей то, что было непонятно.

Спустя час оба они пошли окунуться в море, потом расположились в тени скалы. Майкл взял себе из сумки-холодильника банку пива, а Джульетте протянул бутылочку кока-колы. Какое-то время они сидели в молчании, потом девочка сказала:

– Я хочу тебе все об этом рассказать.

Она смотрела в безбрежную даль спокойного темно-синего моря, уходящего куда-то за остров Комино. Майкл уставился на нее с некоторой долей удивления. Джульетта спокойно добавила:

– О том, что со мной случилось в Марселе. Сейчас я себя физически уже чувствую гораздо лучше. Отличная еда, солнце и море привели меня в порядок. Я уже начала в весе прибавлять, с каждым днем сил становится больше. – Девочка обернулась к нему и сказала, как будто пытаясь себя оправдать: – Но по ночам я не могу спокойно спать, мне иногда снятся такие кошмары, что я просыпаюсь в холодном поту. Это все у меня в голове, и, мне кажется, я должна тебе об этом рассказать.

Кризи обсуждал с Майклом такую вероятность, поэтому он ответил ей именно так, как они договорились:

– Знаешь, Джульетта, есть люди, очень опытные в такого рода вещах – специально подготовленные психологи. Они знают, как помочь в таких ситуациях другим. У тебя сейчас начинается своего рода замедленная реакция на то, что ты перенесла. Это – явление совершенно естественное. Иногда людям, пережившим потрясения, требуются недели, месяцы или даже годы, чтобы оправиться и успокоиться. Все зависит от их характера и от их прошлого. Для тебя ужас начался с тех оскорблений, которым тебя подвергал отчим. Поэтому, когда ты будешь говорить со специалистом, тебе надо будет начать именно с того времени. На Мальте есть одна женщина, которая прекрасно в таких вещах разбирается. Она получила отличное образование в Англии.

Девочка выразительно покачала головой.

– Мне не нужен никакой психиатр, Майкл. Я просто должна выговориться человеку, которому доверяю. Таких людей двое – ты и Кризи, и вы оба можете меня надолго оставить. Так что хочешь ты или нет, мне придется все это рассказывать тебе. Давай прямо сейчас с этим покончим, чтобы потом навсегда забыть.

Майкл отхлебнул пива и сказал:

– Ну давай.

Девочка говорила около получаса. Дважды она начинала плакать, и каждый раз он обнимал ее за плечи и терпеливо успокаивал, пока слезы не унимались. Когда она закончила, он озадаченно задумался.

– Значит, получается, что твой отчим тебя не насиловал?

– Нет… эту свою штуку он ни разу в меня не всовывал. Он только бил меня и заставлял это делать руками. Так, наверное, было еще хуже. И бил меня. Ему это очень нравилось.