А. Квиннел - Ночи «красных фонарей»

– Прикрывать меня будет Макси Макдональд. Я завтра вечером пойду ужинать к нему в бистро. Город он знает и расскажет мне про Ламонта поподробнее.

Лицо Рауля расплылось в ответной улыбке.

– Да, – сказал он, – Макси это придется по душе. Он уже давненько не брал в руки шашек. А Блонди ничего не заподозрит?

– Блонди ни о чем не узнает. Потом, когда дело снова пойдет по-старому, она, может быть, догадается.

Рауль снова улыбнулся.

– Пускай догадывается.

Сначала Майкл съел тарелку мидий, потом – курицу в винном соусе и выпил полбутылки домашнего вина. Пока он ел, Макси сделал несколько телефонных звонков. Когда в бистро почти никого не осталось, Макси достал бутылку коньяка без этикетки и два стакана. Бывший наемник, фигура которого чем-то напоминала шкаф, сказал Майклу, что Жаку Ламонту уже сильно за сорок, но еще далеко до пятидесяти. Он пробил себе путь на самый верх в иерархии преступного мира Бельгии. Кроме того, он голубой и владеет несколькими ночными клубами, где собираются все гомосексуалисты Брюсселя. Живет он в большом доме, расположенном в ближайшем фешенебельном пригороде бельгийской столицы. Дом хорошо охраняется, а сам Ламонт никуда не выезжает без двух здоровенных, хорошо вооруженных телохранителей. Без особой уверенности Макси предложил Майклу подождать, пока Кризи не выйдет из больницы и окончательно не поправится.

Майкл покачал головой и высказал Макси свои доводы.

– Ты знаешь, Макси, насколько Кризи близок с Блонди. У меня есть подозрение, что, если он узнает об угрозах ей со стороны какого-то паршивого сутенера, то так взбеленится, что пришибет его к чертовой матери. А это может вызвать ненужные осложнения. Поэтому лучше будет, если я на этого малого просто страха нагоню, а Кризи об этом даже знать ничего не надо будет.

Макси взглянул молодому человеку прямо в глаза.

– Хотя моя свояченица и влюблена в тебя, но иногда, Майкл, ты и святого из себя выведешь. Значит, ты хочешь это для Блонди сделать, пока Кризи тебе помочь ничем не сможет. Сдается мне, парнишка, очень уж ты крутой стал.

Майкл решил было полезть в бутылку, но Макси в примирительном жесте поднял руку, улыбнулся и сказал:

– Ладно-ладно, нет проблем. Я тебя понял. Тебе пора уже самому за дело браться и выходить из-под крыла Кризи. Уверен, с этим делом ты сможешь справиться.

– Да, думаю, я осилю. Слушай, куда Ламонт ходит по вечерам?

– Почти каждый вечер он проводит в одном из своих клубов, как правило в «Черной кошке». Это на улице Лафитт. Ламонт там мальчиков снимает.

Вошла Люсетта и села рядом с ними. Она улыбнулась Майклу и спросила:

– Надеюсь, ты пригласишь меня куда-нибудь сегодня вечером?

– Да, если разрешит твоя сестра. Сегодня вечером мне хотелось бы развлечься, потому что завтра я собираюсь стать голубым.

Вечерами в бистро пара-тройка посетителей всегда засиживалась допоздна. В одиннадцать часов Николь, заметив в глазах сестры искры нетерпения, сказала:

– Вы бы шли уже. Только не буди нас, когда вернешься домой.

Люсетта улыбнулась и, потупившись, ответила:

– Когда приду домой, я вас не разбужу.

Сначала они заглянули в бар сразу за углом и устроились там за слабо освещенным столиком. Майкл заказал шампанское и, продолжая держаться за руки, они выпили.

– Тебе хочется пойти куда-нибудь потанцевать? – спросил Майкл.

Люсетта сильнее сжала его руку и покачала головой.

– Нет.

– Тебе хочется вернуться домой?

– Нет.

– Так куда ты хочешь пойти?

– В большую теплую кровать. Мне хочется в этой кровати провести с тобой всю ночь, а утром посмотреть, как ты откроешь глаза. Я хочу в них увидеть твое наслаждение, потому что, когда они у тебя раскроются, я буду делать тебе что-то очень приятное.

Большая кровать нашлась в расположенной неподалеку маленькой роскошной гостинице. Гостиница эта была предназначена именно для такого рода встреч. Раньше они были близки только раз, случилось это около года назад, но Майкл прекрасно помнил, насколько чувственна была Люсетта к его ласкам.

Она стояла у кровати, а он медленно ее раздевал. Сначала снял с нее мохеровый свитер изумрудного цвета, потом – белую трикотажную блузку. Бюстгальтер она не носила. Грудь ее была небольшой и высокой. Он мысленно провел линию между ее сосками и соединил их с мягко очерченным подбородком – получился равносторонний треугольник. Майкл расстегнул пояс ее черной шерстяной юбки, и она тихо соскользнула на ковер. Люсетта осталась лишь в малюсеньких белых трусиках. Он поднял ее на руки и отнес на кровать.