Эрик ван Ластбадер - Завет

— Ты и Корнадоро… — В его голосе клокотала плохо сдерживаемая ярость.

— Что — я и Корнадоро? — небрежно спросила Камилла.

— Я знаю, что он был твоим любовником. Что он сумел тебе нашептать, когда вы…

— Нашептываю в подобных случаях только я, дорогой, заруби себе это на носу. — Она говорила спокойным тоном, но в голосе зазвенел металл. — Ты в чем-то меня подозреваешь? Надеюсь, что нет. Каждая секунда твоего времени драгоценна, глупо тратить его впустую, на подобную…

— Мой человек следил за вами, поскольку я подозревал Корнадоро, — перебил ее Джордан. Собственно, отчасти так и было. Теперь он взял себя в руки, больше он не сорвется на гнев, не даст ей возможности догадаться, что у него на уме. — Вряд ли уместно меня за это винить.

— Разумеется, дорогой. Напротив, я аплодирую твоей дальновидности.

— А я — твоей меткости. Не всякая женщина сумеет так ловко подстрелить своего любовника.

— Это было нетрудно. Никаких эмоций. Корнадоро послужил определенной цели, а потом просто стал не нужен. — Камилла помолчала. — Но я не люблю, когда за мной шпионят. А ты к тому же подослал этого жуткого албанца…

Джордан бросил взгляд на человека за рулем.

— Этот жуткий албанец сидит рядом со мной.

— Что? Джордан, ты что, в Трапезунде?

— Нет, Камилла, я в Сумеле.

И не один — с ним трое боевых рыцарей: албанец, немец и русский, бывший сотрудник ФСБ. Но об этом он ей рассказывать не собирался.

— Я приехал исправить твои недочеты. Собрать воедино все кусочки головоломки.

— Идиот! — крикнула она. — Все идет точно по плану. Браво безоговорочно доверяет мне. Дженни тоже. Я буду стоять за его плечом, когда он откроет сокровищницу!

— Нет, матушка, это моя награда. — Он жестом велел албанцу притормозить и выбрался из машины.

— Если ты сейчас появишься, все пропало, — сказала Камилла. — Стоит Браво тебя увидеть, и он тут же все поймет.

Джордан махнул рукой, и рыцари высыпали из машины вслед за ним.

— Не переживай, матушка. Я выберу самый подходящий момент для появления на сцене. — Он проводил взглядом своих людей, удалявшихся в направлении монастыря, а сам начал подниматься по крутым каменным ступеням. — Тактика внезапности. Этому я научился сам, без чьей-либо подсказки.

— Даже то, что ты здесь… Джордан, ты совершаешь большую ошибку.

— Это мое личное дело.

— Черт подери, Джордан, я потратила два десятка лет на подготовку к этому дню!

— Последние четыре года я как привязанный таскался за Браво, потому что ты сказала, что так надо, потому что ты пообещала мне то, чего я никогда не имел…

— Ты ведешь себя, как маленький ребенок, дорогой.

Его словно ткнули в ребра стрекалом, и со звериным рыком он помчался вверх, перепрыгивая через ступеньки.

— Это моя месть, Джордан. — В ее голосе снова зазвучала сталь — будто кошка выпустила спрятанные когти. — Не мешай мне.

— Это угроза? Искренне надеюсь, что нет, поскольку у меня на руках козырной туз, Камилла. То, что ты так долго всеми силами скрывала от Браво. Да-да, я имею в виду именно это…

Джордан услышал, как она замерла, и по его спине пробежал волнующий холодок.

— Так что довольно позерства, — заключил он. — Прочь с моей дороги, матушка. Прочь с дороги!

Сумельский монастырь был действительно древним — его построили в четвертом веке после Рождества Христова. Название основанной двумя афинскими священниками в честь Девы Марии обители происходило от греческого слова melas — «черный». Может быть, умы отцов-основателей поразил Карадаглар — Черные горы, где на одной из неприступных вершин и вырос скальный монастырь. Или же, возможно, дело было в цвете потемневшей от времени иконы Богоматери, реликвии, найденной ими в одной из местных пещер. Точного ответа никто не знал.

Браво раздумывал на этой загадкой, вместе с двумя своими спутницами шагая мимо обширного монастырского комплекса: храм Успения Богоматери, приделы, кухни, классы, гостевой флигель, библиотека… Дважды, в тринадцатом и в девятнадцатом веках, Сумелу реставрировали. В 1923 году, после трехлетней советской оккупации Трапезунда, монастырь был упразднен.

Теперь Сумела стала местом паломничества туристов — и не более того. Но Калиф рассказал Браво, что когда-то монастырь служил убежищем для ордена. В двенадцатом столетии о процветании Сумелы заботился и император Алексей III, и его наследник, Мануил III, — местные монахи были их глазами и ушами в Леванте.