Торкиль Дамхауг - Взгляд Медузы

И вот очередь дошла до Аниты Эльвестранн. Это соседка молодой и красивой женщины, у которой Аксель проводит ночи. Вот почему Бреде выбрал ее — в качестве сигнала брату-близнецу: «Я рядом с тобой, Аксель, я следую за тобой как тень. И даже тогда, когда ты лежишь со своей студенткой». Он является к ней вечером в пятницу, 19 октября. Каким-то образом ему удается выманить ее из квартиры в свой автомобиль. Она садится туда, и сразу же начинается ее путь к тому месту, где завершили свою жизнь другие женщины, — к спрятанному в лесах домишке, может быть, или к даче в Ларколлене. Ночь на понедельник Аксель проводит у студентки. Он накачивает ее красным вином, чтобы она отрубилась. Пока она спит, это и происходит. Останки Аниты Эльвестранн транспортируют через подворотню, наверняка при помощи того же велосипедного прицепа, в котором перевозили Хильду Паульсен. Тело Аниты поднимают по лестнице и оставляют перед дверью, где спят студентка с Акселем.

— Ведь все было так, верно, Аксель? Или ты все-таки не спал в ее квартире и вы с Бреде вместе несли тело?

Викен выдержал долгую паузу. Целая минута прошла в полной тишине, а то и две. Акселю требовалось время, чтобы начать говорить. И во всем этом абсурде его мучило, что у него и прежде уже требовали предать Бреде.

Тишину нарушил высокий, но на удивление властный голос Эльтона.

— Придется заканчивать, — сказал он и постучал ногтем указательного пальца по циферблату своих часов «Дольче и Габбана».

Было пять часов утра. Но Викен добился разрешения продолжить допрос и пройтись по всему еще пару раз. Он вернулся к роли злобного, кусачего ротвейлера, никогда не ослабляющего хватку. Аксель каким-то чудом еще держался, но ему требовалось все больше и больше времени на то, чтобы найти ответ даже на самые простые вопросы. Почему в чуланчике он все еще хранил детский прицеп к велосипеду? Его дочери сейчас, кажется, девять лет? Когда прицепом пользовались в последний раз? И где носки, которые были на нем, когда он обнаружил за дверью убитую?

Когда его отвели в одиночную камеру в подвале, за окнами уже светало. До этого он лежал на дне лодки, которую вели другие. Теперь она потерпела крушение. Эта грязно-зеленая камера была берегом, на который он выбрался нагим. У него было такое ощущение, будто он потерял все.

Нина Йенсен первой пришла в комнату для совещаний. Поспав на диване в одном из кабинетов два с половиной часа, она успела навести макияж и даже подкрасить ресницы, но смены чистого белья у нее с собой не нашлось. Она сунула в рот первую за этот день пластинку никотиновой жевательной резинки. Вкусом она напоминала ластик, который Нина разгрызла на мелкие кусочки, когда училась в начальной школе. К счастью, кофе оказался свежезаваренным, а в кармане пиджака нашлась упаковка жевательного табака. Ничего, до обеденного перерыва она без еды продержится.

Появился Сигге Хельгарссон и подсел к ней.

— Мою старшую всю ночь рвало, — извинился он. — А Вала была на дежурстве в больнице. Я что-нибудь пропустил?

Нина вместе со стулом отодвинулась подальше от возможного переносчика заразы.

— Не думаю, что кто-нибудь заметил твое отсутствие. Тут вчера со второй половины дня такое творилось!

Сигге облегченно вздохнул:

— Я вижу, что мне вчера звонили отсюда, но мобильный пришлось отключить, чтобы хоть пару часиков вздремнуть под утро. Дома просто ад кромешный! Надеюсь, это не Его Величество Викен, иначе говоря, сам Глас, пытался разыскать меня?

— У Викена есть о чем подумать, кроме тебя и твоего домашнего лазарета. Постарайся только сегодня не высовывать свою распрекрасную голову. Если, конечно, не хочешь ее лишиться.

— Что, все так плохо?

Нина зевнула:

— Мы просидели с этим Гленне больше двенадцати часов.

— Нашли чем пришпилить его к этим убийствам?

— Пришпилить? Да у нас даже кусочка скотча нет для этого. Вот черт!

Она подскочила на стуле.

— Родильное отделение! — пробормотала она.

— Что-то срочное? Ты беременна?

В этот момент вошел Нурбакк вместе со старшим юристом полиции Ярле Фрёэном, а за ними парни из Майурстюа и еще несколько новеньких. Нина уже стояла в дверях, где и столкнулась с Викеном.

— Мы сейчас начинаем, — сказал он, скривившись, — придется до перерыва отложить поход в туалет.

Судя по виду инспектора, можно было подумать, что он не спал ни минуты. Он был не брит, а глаза покраснели еще больше обычного. Но, как всегда, на нем была свежая белая рубашка, и Нине пришло в голову, что у него в кабинете весь шкаф забит такими рубашками.