Ребекка Джеймс - Красивое зло

— Зачем? — шепчет она и хихикает. — У тебя там никак склад наркотиков?

— Нет, я просто хочу тебе кое-что рассказать.

Элис внимательно смотрит на меня, удивленная моей серьезностью.

— Хорошо, — кивает она. — Я сейчас, ладно?

Она приходит, мы садимся на край кровати.

— У меня была сестра, — говорю я. — Рейчел. Ее убили.

Элис напрягается и хмурится.

— Что?

Я жду. Понимаю, что она расслышала мои слова, и теперь ей нужно время осмыслить информацию. Так бывает, когда слышишь что-то, во что трудно поверить.

— Расскажи о ней, — просит наконец Элис.

И я начинаю рассказ. Я говорю и плачу. Рассказываю Элис всю историю, начиная с того момента, как мы с Карли и Рейчел выпили кофе и решили пойти на вечеринку. Я плачу и испытываю облегчение от того, что я наконец-то кому-то об этом рассказываю. Элис молча слушает, она не перебивает меня, просто держит руку на моем колене.

— О господи, — говорит она, когда я наконец заканчиваю. — Бедняжка. Бедные твои родители. Почему ты ничего не рассказывала мне раньше? Боже мой. Бедная Рейчел.

— Да, — киваю я. — Бедная Рейчел. И бедные родители. Это убийство разрушило все.

Элис обнимает меня и держит в объятиях, пока я плачу. Я наконец перестаю вздрагивать в рыданиях, часы показывают два, она помогает мне лечь и гладит меня по голове до тех пор, пока я не засыпаю.

Когда я просыпаюсь, Элис стоит около моей кровати с чашкой дымящего чая.

— Смотри, что я тебе принесла. — Она ставит чашку на прикроватный столик и садится на кровать. — Выспалась?

Элис уже одета. Концы волос влажные, и я ощущаю цитрусовый запах ее шампуня. Рядом с ней я кажусь себе усталой и немытой. Я беру чашку и делаю глоток. Чай горячий и крепкий, он словно прибавляет мне сил.

— Как ты? — говорю я, выпив полчашки. Теперь я в состоянии говорить. — Во сколько встала? Ты, должно быть, совсем измучена.

— Нет, все в порядке. Я встала рано и уже позавтракала с Элен.

Интересно, почему Элис называет мою маму по имени? Так моих родителей никто не называет.

— Мы говорили про Рейчел, — продолжает Элис.

Я потрясена. Даже не могу себе представить этого разговора. Насколько я знаю, мама никогда не говорит с посторонними о Рейчел.

— И что же? То есть… мама… она с тобой говорила?

— Конечно! По-моему, Кэтрин, ей это было необходимо. Она — прекрасная, храбрая, сильная женщина, но ей действительно надо было дать всему накопившемуся какой-то выход. И сегодня утром мы обо всем поговорили. Это было довольно тяжело, и для меня, и для нее, естественно. Мы и смеялись, и плакали, и обнимались. И даже добавили в кофе ром. Мне кажется, раньше она ни с кем об этом не разговаривала. — Элис довольно улыбается. — Думаю, я помогла ей взглянуть на ситуацию по-новому. Ей надо было выплеснуть все то лишнее, что накопилось внутри.

— Лишнее? — Я чувствую раздражение, но не знаю почему. — Ты думаешь, это лишнее?

Элис смотрит на меня озадаченно.

— С тобой все в порядке? Что-то не так? Может, я и не права, но я просто почувствовала, что мне надо поговорить с Элен о Рейчел.

То, что Элис называет мою мать по имени, приводит меня в бешенство.

— Пойду посмотрю, все ли с ней в порядке, — вздыхаю я, сбрасываю одеяло и накидываю халат. — После смерти Рейчел она научилась прекрасно скрывать свои чувства. Никогда не догадаешься, о чем она думает на самом деле, если только не знаешь ее так, как я.

Я выхожу из комнаты, не давая Элис продолжить разговор. Знаю, что поступаю невежливо, но уверена в том, что она не права. Она выглядит такой самодовольной, а был ли нужен ее разговор с мамой?

Мама в кухне месит тесто и отмахивается от жужжащей мухи.

— Привет, милая. — Мама улыбается мне. — Ты меня напугала.

— Как ты? — Я внимательно смотрю на нее.

— О! Я чувствую себя… — Мама подносит руку ко рту, глаза наполняются слезами, но она улыбается. — Я чувствую себя прекрасно. Мы с Элис так славно поговорили. Это была хорошая, честная беседа про Рейчел. Знаешь, я почувствовала какое-то освобождение. — Она смеется и качает головой. — Мы даже ром вместе пили.

— Ром? Сейчас? — Я смотрю на настенные часы. — Но ведь еще и десяти нет.

— Я знаю. Эта твоя Элис… — Мама улыбается. — Она очень интересная.

— Да. — Я открываю холодильник. — Но трудно представить, что ты с ней была так откровенна. — Мой голос звучит резко и неодобрительно.

— Да, я была с ней откровенна. — Если мама и заметила мой тон, то не подала виду. — Несчастные мальчики.

— Несчастные мальчики? Какие несчастные мальчики? — Я закрываю дверцу холодильника и смотрю на маму.