Джой Филдинг: Бегство Джейн

— Да нет же, конечно, нет…

— Или вы платите за журнал или убираетесь из моего магазина и перестаете отнимать у меня время. Я не люблю, когда из меня делают дурака.

— Честное слово, я не собиралась делать из вас дурака.

— Два доллара девяносто пять центов, — повторил он и протянул к ней руку ладонью вверх.

Она понимала, что ей просто надо отдать журнал, но что-то мешало это сделать. Синди Кроуфорд выглядела такой красивой, такой счастливой, такой чертовски уверенной в себе. Неужели она позволит отнять у себя эту безграничную уверенность? Джейн начала рыться в карманах плаща в надежде, что там завалялась какая-нибудь мелочь. Ее рука лихорадочно перебиралась из одного кармана в другой, а мозг отказывался поверить в реальность того, что́ она там нашла. Когда наконец она вынула руку из кармана, в ладони была зажата пачка новеньких хрустящих стодолларовых банкнот.

— Фю-ить! — присвистнул молодой человек за прилавком. — Вы что, ограбили банк? — Затем добавил: — Или только что напечатали эти бумажки?

Она не ответила, изумленно разглядывая деньги в своей руке.

— В любом случае, мне нет пользы от стодолларовых банкнот. Если я разменяю вам сто долларов, то мне нечем будет давать сдачу. Кстати, сколько их там у вас?

Ее дыхание стало прерывистым и поверхностным. Ради всего святого, что собиралась она делать с двумя карманами, битком набитыми долларами? И откуда взялись эти деньги?

— Вы в порядке, леди? — Человек за прилавком взглянул на нее с беспокойством. — Вас что, тошнит?

— Вы не позволите мне воспользоваться вашим туалетом?

— Я не пускаю туда посетителей, — упрямо возразил он.

— Ну, пожалуйста!

Должно быть, отчаяние в ее голосе убедило его изменить своим правилам, так как он поднял руку и махнул ею в направлении складского помещения справа от себя.

— Смотрите, не запачкайте пол, я только что там убирал.

Джейн быстро нашла туалет в помещении маленького склада. Уборная оказалась крошечной загроможденной каморкой, в которой не было ничего, кроме старого унитаза, покрытой пятнами раковины и треснутого зеркала над ней. Вдоль стен располагались ящики и коробки с товаром. Там же находилось ведро с водой. В ведре, прислоненная ручкой к двери, стояла швабра с тряпкой.

Она бросилась к умывальнику, открыла на полную мощность кран с холодной водой, зажала журнал под мышкой и начала плескать ледяной водой себе в лицо, пока не почувствовала, что может выпрямиться, не рискуя упасть в обморок. Что происходило с ней? Если это был кошмар, а это, без сомнения, был именно кошмар, то, наверное, настало время проснуться.

Она медленно подняла глаза к зеркалу, затем ей пришлось для опоры ухватиться за края раковины. Женщина, которую она внимательно изучала в зеркале, была ей совершенно не знакома. В лице, смотревшем на нее из зеркала, не было решительно ни одной знакомой черты. Она внимательно разглядывала бледную кожу и темно-карие глаза, маленький вздернутый носик и полные губы, обведенные губной помадой того же цвета, что и лак, которым были выкрашены ногти. Ее темно-русые волосы, несколько светлее глаз, были заколоты украшенной камешком заколкой. Заколка расстегнулась и готова была упасть с ее конского хвоста. Она сняла заколку и потрясла головой, наблюдая, как волосы мягкими прядями рассыпались по плечам.

Лицо привлекательное, думала она, рассматривая свое отражение в зеркале, точно так же, как незадолго до этого она рассматривала на обложке журнала фотографию Синди Кроуфорд. Смазливая рожица, как сказал парень. Может быть, даже немного лучше, чем та, на обложке журнала. Все в этом незнакомом лице было на своем месте. На нем не было видимых изъянов, слишком крупных или слишком мелких деталей. Черты лица были приятны. Все находилось там, где должно быть. Она оценила свой возраст в 32–33 года. Потом подумала о том, выглядит ли она старше или моложе своих лет.

— Это так запутанно, — шептала она своему отражению, которое, казалось, затаило дыхание. — Кто ты?

«Я тебя совсем не знаю,» — ответило ей отражение, и обе женщины грустно опустили головы, тупо уставившись в покрытую пятнами ржавчины раковину умывальника.

— Боже мой, — прошептала она, чувствуя, что внутри нее начинает разливаться жар. — Пожалуйста, не падай в обморок, — умоляла она, — кто бы ты ни была, не падай в обморок!

Но горячая волна продолжала разливаться по всему телу, обдав ноги, живот, перейдя на руки и шею, захватывая горло. Она чувствовала, как плавится изнутри, готовая в любой момент взорваться пламенем беспамятства. Она еще раз ополоснула лицо водой, но это не охладило и не успокоило ее. Джейн начала рвать пуговицы плаща, стремясь всеми силами освободить тело от тисков и дать себе возможность свободно дышать. Журнал выскользнул у нее из-под руки, она наклонилась, чтобы его поднять. Поднявшись, она распахнула плащ.