Михаил Зайцев - Наследник волхвов

— Направо. Во всяком случае, Бублик, когда меня высадил, сворачивал к тому шоссе — во-о-он туда.

Федор крутанул руль, «Нива» развернулась багажником к заднице памятника. Прыснуло мокрым из-под колес. Пока Игнат просвещал товарищей относительно «рисовальных» тестов, пока Федор допивал сладкий чай, а Виктор выдумывал версии, ветер размазал, растворил в молоке неба темные, пролившиеся дождем тучи. Пахнуло свежестью.

За автомобильными окнами мелькала умытая дождиком, но все равно унылая сельская архитектура. Где-то там, впереди, прямо по курсу — доселе незнакомая москвичам транспортная артерия, на обочине которой в последний раз видели Андрея Крылова.

— Гадство какое! Шум мотора и тряска, мать ее, мешают слушать! Ничегошеньки, ну, совершенно не слышу!

Игнат оглянулся — Фокин едва ли не целиком засунул в ухо ручку-диктофон. Потряхивало, действительно, изрядно. Ручка в ухе у Виктора колебалась, и каждая встряска отражалась у него на лице гримасой.

— Вить, поосторожней с ухом — орган нежный, на собственном горьком опыте убедился: минувшей зимой ох как намаялся с ухом. Федор, вырулим на природу, тормознешь, где потише, о'кей?

— Запись — двадцать минут, чтоб вы оба прослушали, понадобится сорок. Останавливаться не буду. — Федор наподдал газу, машина выскочила из горловины сельской улочки на просторы полей. — Рисунок являлся загадкой, запись таковой не является.

— Так на фига ж ты просил меня дорогой «ручку послушать»?

— Хотел, чтоб для порядка ты владел тем же объемом данных, что и я. Запись — лишний штрих к общей картине, для дела она бесполезна.

— А я? А про меня...

— Витька, не заводись! Федор оговорился: вместо «вы» сказал «ты», вместо «владели» с языка сорвалось «владел». Федя... пардон, Федор, ты не прав — запись очень даже может пригодиться. Бабка Глафира не в курсе, что у Андрюхи имелся диктофон, да? Я как-никак прорицатель с дипломом, правильно? Схожу повторно к «русской Ванге», скажу, дескать, руны раскинул, мол, прочитал по языческим символам все, слово в слово, о чем она спрашивала Андрея, и все, что он ей отвечал. Ошизеет бабка, гадом буду.

— Скажешь: Андрей вам говорил, что родился в городе Гомеле, что учился в МГУ, всю его краткую биографию ей по новой перескажешь, и что толку? Окно закрой, аферист, дует. Объегоришь бабку, нам с этого толк какой? Наша цель не...

— Смотри! Смотри, Федор! Там, впереди, «Волга» у дороги!

— Чего надрываешься, Сергач? Раньше тебя ее заметил...

— Это Бублика тачка, тормози!

Тачка Бублика, черная, с грязевыми подпалинами, встала, не доехав до полоски шоссе сотни полторы метров. Стояла задними колесами на грунте дороги, передними на глиноземе обочины. Движок «Волги» тихо урчал, без всякой пользы глотая бензин. Игнат издали разглядел Бублика, уткнувшегося физиономией в оплетку руля, — то ли лоб расшиб и потерял сознание, успев все же затормозить, то ли совсем развезло парня после браги, и он остановился, чтоб соснуть чуток с рулем в обнимку.

Пискнули тормоза — Сергач выскочил из машины, пробежал от «Нивы» до «Волги», распахнул черную дверцу, тронул Александра Бубликова за плечо. Санька мягко завалился на бок. Чертыхнувшись, Игнат его подхватил, не дал вывалиться из авто. Жив, чертенок! Здоров, барчук! Сопит в две ноздри, спит. Честно говоря, Сергач корил себя в глубине души за то, что не уговорил собутыльника сначала протрезветь, хотя бы в отдельном номере Дома колхозника, а уж потом устраивать автопробег Мальцевка — Сидоринск.

Бибикнула «Нива» — Федор торопил Сергача. Во всяком случае, Сергач думал, что длинное «би-и-и-и-и-п» следует понимать как «чего ты там возишься?». И на фиг, спрашивается, теребить нервы клаксоном? Сейчас уложит Бублика на сиденье, мотор у «Волги» заглушит и вернется в «Ниву». Сейчас...

Лихо свернувшую с шоссе на грунтовку такую же, как у Бублика, «Волгу» Игнат не видел и не слышал — стоял к ней задом, согнувшись, ноги на земле, туловище в автомобиле, и Бублик вдруг замычал во сне теленком. Игнат устроил Бублика, положил щечкой на сиденье рядом с водительским, повернул ключ в замке зажигания и только тогда услыхал визг тормозов, шипение шин, стук мелких камешков о днище автомобиля. Сергач попятился, вытянул себя из салона, разогнулся, обернулся.

Копия тачки Бублика перегородила дорогу, все ее четыре дверцы спешно открывались, с матом и зверскими харями из «Волги» номер два выпрыгивали оболтусы, внешне удивительно схожие с барчуком Санькой. В смысле — и этих четверых старуха, торгующая брагой, не задумываясь, окрестила бы «барчуками».