Михаил Зайцев - Час волкодава

— Вы меня покупаете?

— Отнюдь. Я предлагаю вам партнерство. Можно сбежать от «Синей Бороды», можно спрятаться, можно попробовать искать помощи у ментов или бандитов, но я предлагаю из жертвы превратиться в хищника, перегрызть горло Прагу и снять с него шкуру, состричь ценный мех...

— Сан Саныч! У Кеши недавно мама погибла, — вклинился в разговор Чумаков. — Попала под машину. Водитель с места наезда скрылся. Мама была против Кешиной свадьбы.

— Вот даже как... — Сан Саныч по-собачьи наклонил голову. — Однако я не стану спекулировать на ваших чувствах, Иннокентий. И о вашей доле, о вашем проценте от немаленькой суммы из общака «Синей Бороды» я не стану распространяться. Единственное, еще раз скажу то, что, безусловно, в первую очередь сообщил вам Михаил, — вам угрожает смертельная опасность. Каждый час, каждую минуту с того момента, как появилась та, которая по закону унаследует принадлежащую вам недвижимость. Векторы наших интересов совпадают. Я предлагаю честное и открытое партнерство. Не скрою, мы с Чумаковым сделали ставку на ваше согласие. Не поверите нам, откажете в партнерстве, наделаете глупостей, и наша с Михаилом жизнь осложнится чрезвычайно. Я откровенен с вами, как видите. Захотите — отвечу на любой ваш вопрос, ежели таковой есть.

Сан Саныч замолчал. Тягостная тишина в салоне автомобиля длилась несколько минут. Чумаков нервно ерзал на заднем сиденье. Иннокентий и Сан Саныч внешне оставались спокойны.

Кеша достал сигарету, посмотрел на нее, убрал обратно в пачку и нарушил молчание:

— Вопросов нет. В принципе я все понял. Я должен подумать.

— Конечно, — согласился Сан Саныч, притворившись, что не услышал, как выматерился шепотом Чумаков. — Вас к метро подвезти?

— Нет. Как мне с вами связаться, когда я приму решение?

— Правильный вопрос, — удовлетворенно сощурился Сан Саныч. — Окна кухни вашей квартиры выходят в проходной двор. На подоконнике герань. Правильно?

— Да.

— Передвиньте цветок на подоконнике с левого края ближе к центру и к восемнадцати текущего либо к четырнадцати часам следующего дня приезжайте на кладбище. Если на могиле вашей матушки будет лежать сломанная роза, езжайте на Коньковский вещевой рынок. Потолкайтесь на рынке, мы к вам подойдем. А нет розы, нет за вами «хвостов», подойдем на кладбище. Понятно?

— Я все запомнил. До свидания.

Не подавая руки на прощание, Иннокентий вылез из машины. Переваливаясь с ноги на ногу, поковылял к толчее на автобусной остановке.

— Отморозок! Тормоз, блин! Японский бог, мать его!.. — выругался Миша. — Я говорил: Кеша тюкнутый, пыльным мешком по голове зашибленный...

— То, что он не похож на других, еще не означает, что он, как ты выражаешься, «тюкнутый», — возразил партнеру Сан Саныч. — Мне он, ежели хочешь знать, понравился. Достойно держался парень. Уважаю.

— Но он ушел! Ушел и ни «да», ни «нет» не сказал!

— А ты чего хотел? Чтоб он бросился к нам в объятия и заверил: все, как вы скажете, сделаю?..

— Его сегодня убьют — и звездец! Кранты! Нам крышка!

— Библию читал?

— Нет! При чем тут Библия?

— Зря не читал. Библия учит не дергаться и переживать неприятности по мере их поступления по принципу: будет день — будет пища.

— Жрать, кстати, хочется, аж живот свело.

— Поехали пообедаем. Время есть. В лучшем случае до завтрашнего утра герань на подоконнике будет стоять на своем месте, попомни мое слово, партнер, и расслабься — береги силы, экономь нервы, мой тебе совет... Ежели Кешу сегодня убьют, нам с тобой, партнер, без его помощи придется туго...

...Около метро Иннокентий купил газету «Московский комсомолец». По пятницам он обычно покупал «Московский комсомолец». Старая привычка, мама имела обыкновение отмечать шариковой ручкой в пятничном «МК» заинтересовавшие ее телесериалы в программе на неделю.

Машинально пролистнув газету, Кеша заглянул в раздел «Гороскопы на неделю». Водолею Иннокентию звезды прочили спокойную и счастливую семидневку.

Пассажирам метро, прояви они внимание к хромоногому молодому человеку с газетой, непременно показалось бы, что очкарик углубленно читает газетную передовицу. Между тем Иннокентий глядел на закорючки букв и думал о своем, стараясь размышлять логически, трезво и здраво, отключив всякие эмоции. Но, как ни старался Кеша оставаться бесстрастным, руки все равно предательски дрожали. И в груди щемило. Рассказанное Чумаковым и Сан Санычем чертовски походило на правду.