Михаил Зайцев - Час волкодава

— Три тысячи долларов. — Степан Альбертович проводил окурок взглядом и, назвав сумму, продолжил наблюдать за дальнейшей судьбой выкуренной папиросы.

А участь окурка оказалась печальна — невзрачные пираньи стайкой набросились на папиросную гильзу, разорвали, растерзали белую бумажную трубочку за какую-то секунду.

— Имей совесть, Степан. — Сан Саныч растянул губы в улыбке, более похожей на оскал голодного крокодила. — Всегда было пятьсот.

— Совесть? Ты мне про совесть говоришь?! А про риск забыл? Забыл про риск? Про имитацию пыток забыл? Неизвестно, как я вообще отмажусь, как вообще я отмотаюсь, неизвестно. Могут не поверить про налет, про налет вдруг не поверят, чего я буду делать? Вешаться?

— Учись, партнер. — Сан Саныч подмигнул Чумакову, заканчивающему пеленать скотчем фрачного халдея. — Матерый человечище Дядя Степа. Одновременно боится и на перо подсесть, и продешевить. И рыбку сожрать желает с чешуей да плавниками, и попку не поцарапать... Степан Альбертович, а ежели я сейчас всерьез задумаюсь, отчего тебе столь дороги жалкие три сотни в дойчмарках, что прятались в сейфе под репродукцией «Девятого вала»? Версия первая — номера купюр соответствуют номерам банковских счетов. Вариант второй...

— Хорошо, пусть будет пятьсот долларов. В падлу тебе раскошелиться, масть держишь, понимаю, — поспешил Дядя Степа перебить Сан Саныча. — Пусть будет обычная плата за информацию. Но следующий раз, учти...

— Учту! Колись, Степан, быстренько по существу заданного вопроса, а то я начну подозревать, что, беседуя по селектору, ты сболтнул неизвестное мне ключевое кодовое слово, протрубил тревогу и Людочка сейчас организует вооруженное оцепление вокруг «Золотой рыбки», пока ты, гнойник, время тянешь, лапшу мне на уши вешаешь.

— Ты с ума сошел! Я сам, сам я тебя торопил три минуты назад, забыл? Какое оцепление? Какое ключевое слово?! Мне чего? Жить надоело? Я чего? Вчера родился?.. Твой вопрос, интерес, интерес твой я понял, все я понял. Особо порадовать не могу, не могу назвать реальных имен с адресами, кидал-одиночек, женихов-альфонсов полно, про многих слышал, многих сам знаю. Но они тебе не в тему. Железно, по твоей теме слыхал всего про один случай... Дай бог памяти... Году, кажется, в девяносто третьем Саша Кролик замочил Гену Хана. У Хана осталась жена, вдова то есть. Люди Хана реально уважали. Вдове оставили квартиру на Кутузовском и коттедж на Рублевке. Ну, и бабок оставили достаточно, на жизнь должно было хватить. В девяносто четвертом, кажется, вдова вышла замуж за пацана на пятнадцать лет себя моложе. Пацан-лох, простачок, людям не понравился, но стерпели. В начале девяносто шестого оба-на — вдовушка откинула копыта. Чин чинарем, люди проверили — два года приблизительно лох за бабой бобиком ходил, лишнего не просил, что давала, тому и радовался. Откинулась вдовушка вроде сама, вроде как по болезни. Хана люди уважали, о нем в память вдову не напрягали, но дарить лоху двухъярусную хату и дачу за два «лимона» — с каких радостей? Намылились люди опускать пацана, а он, сучонок, оба-на — наследство вдовушки в неделю на себя оформил и продал отмороженному хачику за полцены. Хачика пацан реально подставил, не врубился хачик, чью собственность взял, и нарвался, но не о нем толкую. Решили люди пацана того борзого наказать и влетели. Круто влетели. За пацанчиком, косившим под простого, кто-то крутой стоял. Люди так и не поняли, кто. Вроде как по дурику засекли люди пацана того борзого на вдовушкиной тачке и погнали за ним на трех «бумерах». Теперь ясно — специально пацан подставлялся. Выехал за город, к Химкам, а там «бумеры» из автоматов засада в капусту покрошила. Шмон по Москве стоял после страшный. Концы люди искали. Один раз вроде напали на след беспредельщиков и по новой нарвались на засаду. Еще двенадцать мертвяков нарисовалось. Тем и закончилось. Бухтели — за пацаном «контора» стоит, на гэбэшников кивали, но проверили — гэбэ ни при чем. Серьезная фирма работала — нет вопросов, но кто конкретно — без понятия.

— Забавная байка. Спасибо, Степан. Мои умозаключения подтверждены реальными фактами из истории криминальной революции. Версия из гипотетической превратилась в рабочую. — Сан Саныч вытащил из пиджачного кармана пачку долларов, отсчитал пять бумажек. — На, держи, Степа, гонорар за рассказанную байку. Спрячь деньги в стол. Как говорил Винни-Пух: «Нам пора». Прощай, Степан Альбертович.

— Погоди! А как же имитация пыток? Имитировать пытки кто будет? — Дядя Степа одной рукой схватился за деньги, другой придержал Сан Саныча за рукав. — Без пыток люди мне не поверят! Не поверят люди в лажу с ограблением без пыток.