Майкл Дибдин - Медуза

Бруньоли повернулся к Дзену и невозмутимо посмотрел на него.

– Вы, надеюсь, не думаете, что мы верим в их россказни?

– Какая разница, верим мы в них или нет? Мы не можем их опровергнуть, потому что они не допускают нас ни к чему, что помогло бы это сделать. Личность жертвы держится в тайне, равно как время и характер сомнительного инцидента, доступ к свидетелям, вещественным доказательствам и аудиозаписи вскрытия нам заказан. Честно говоря, они могли бы с тем же успехом утверждать, будто пытаются замять дело потому, что жертвой оказался пришелец из космоса, и они опасаются всеобщей паники в случае обнародования этого факта. И если это было спущено нам с «очень высокого уровня», то значит, и прогресса можно достичь только на том же уровне. Поэтому я не вижу, какие действия можно было бы вменить мне в обязанность, чтобы прояснить дело.

Последнюю фразу Дзен произнес самым бесстрастным и бюрократическим тоном, на какой был способен, и это произвело эффект. Чтобы разрядить обстановку. Бруньоли рассмеялся и, взяв Дзена за руку, повел к единственному входу-выходу из нависавшего над улицей сада.

– Дорогой доктор! О том, чтобы вменять вам что-либо в обязанность, и речи быть не может. Это же не старые времена! Помните мой девиз? «Личный выбор, личная инициатива, личная ответственность!» Если у вас самого нет потребности разобраться в сути дела, вы не сможете действовать эффективно и добиться желаемых результатов.

– А каковы эти желаемые результаты?

Бруньоли сделал широкий жест рукой.

– Вы правильно возражали против того, чтобы вас обременяли излишней конфиденциальностью, поэтому я не буду вдаваться в детали и называть какие бы то ни было имена, но факт в том, что при нынешней политической ситуации, когда, по широко распространенным слухам, грядут неизбежные перестановки в правительстве, между высокопоставленными игроками военного министерства и нашего собственного ведомства существует явная напряженность. Поверьте мне, потенциально ставки очень высоки.

Они оба остановились как вкопанные, когда из кустов справа внезапно появилась изможденная фигура нищего. Одна рука у него была ампутирована по самое плечо, а цвет кожи неотличим от цвета окружающих стволов. Кроме шортов и майки, на бедолаге ничего не было. Громким голосом нищий отрывисто и безостановочно повторял какие-то неразборчивые резкие фразы.

Бруньоли пошел дальше, а Дзен, порывшись в карманах, высыпал в единственную руку попрошайки пригоршню мелочи.

– Не стоило этого делать, – заметил Бруньоли, когда Дзен догнал его. – Вы их только поощряете.

– Это мой страховой полис.

– Что это должно означать?

Однако Дзен предпочел не отвечать.

– Какое отношение текущая политическая ситуация имеет к столь специфическому делу? – спросил он.

Бруньоли тяжело вздохнул.

– Доктор, вам, безусловно, приходилось участвовать в расследованиях, где вы не могли сразу достичь основной цели из-за недостатка улик или нежелания свидетелей сотрудничать, или из-за чего-то еще, но у вас была возможность двигаться вперед, преследуя промежуточные цели, достижению которых обстоятельства не мешали, и, используя их в качестве рычага, вы вскрывали в конце концов главную проблему. Здесь – тот же случай. Для нас было бы контрпродуктивно и, скорее всего, бессмысленно пытаться открыто противоборствовать военным по этому делу, которое в любом случае лежит на периферии наших реальных интересов. Но, понимая, что они на самом деле лгут нам сквозь зубы, такой опытный оперативник, как вы, мог бы накопать потенциально интересный материал, что дало бы нам преимущество, необходимое для решения более важных задач.

Дзен медленно кивнул, словно вся эта велеречивость и абстрактные концепции заставили его задуматься. На самом же деле он взвешивал риски, вытекавшие из того, примет он или не примет предложение Бруньоли.

– Значит, вы хотите… – нерешительно начал он.

– Чего я хочу, так это крупного скандала, который много дней, а то и недель не будет сходить с первых газетных полос. Еще лучше – чтобы на плаху легла какая-нибудь высокопоставленная голова, а в идеале я хочу разоблачения, которое скинет всех военных руководителей с пьедестала уважаемых государственных деятелей и низведет до положения ночных уборщиков. Впрочем, я удовлетворюсь и малым – просто каким-нибудь угольком, чтобы подбросить в топку и породить этим всеобщий хаос.

Дзен долго молчал.